ПАРИЖСКАЯ КОММУНА И ЕЕ ГЕРОИ

 

 

18 марта 1871 г. во Франции произошла рево­люция, в результате которой была провозгла­шена Парижская коммуна. Парижской ком­муной называют правительство рабочих, рево­люционным путем установивших свою власть. Она существовала недоzлго — всего 72 дня — и была первой в истории человечества проле­тарской диктатурой.

Революции 18 марта предшествовала фран-ко-прусская война, которая привела к тяже­лому поражению Франции.

Когда весть о разгроме французской армии под Седаном достигла Парижа, в столице Фран­ции вспыхнуло восстание против правитель­ства Наполеона III. По требованию народа было объявлено о низложении Наполеона III и провозглашена республика. Новое буржуазное правительство назвало себя «правительством национальной обороны». Рабочие требовали во что бы то ни стало продолжать войну против Пруссии. Но правительство, испуганное рево­люционными настроениями народа, не собира­лось бороться с пруссаками, а намеревалось спешно заключить с ними сделку, после чего расправиться с рабочими.

Правительство французской буржуазии больше боялось пролетарских масс Парижа, чем чужеземных захватчиков. Недаром оно получило кличку «правительство национальной измены».

Однако народные массы по-иному отозва­лись на разгром французской армии под Седа­ном. По их требованию тотчас в Париже было создано около 200 батальонов Национальной гвардии из добровольцев — рабочих, ремес­ленников, мелких служащих. В конце 1870 г. был организован Центральный комитет Нацио­нальной гвардии столицы. В лице этого коми­тета зарождалась новая народная власть.

Между тем еще 18 сентября пруссаки нача­ли осаду Парижа, которая длилась 132 дня. Парижане проявляли необыкновенную стой­кость, а буржуазное правительство за спиной народа вело переговоры с прусским канцлером Бисмарком (см. стр. 381) о позорных условиях мирного договора. Франция должна была упла­тить Пруссии 5 млрд. франков контрибуции и отдать ей две богатейшие провинции — Эль­зас и Лотарингию.

В феврале 1871 г. буржуазия, стремясь во что бы то ни стало договориться с прусса­ками, создала новое правительство, предва­рительно арестовав многих руководителей ра­бочих.

Главой нового правительства стал Тьер, корыстолюбивый, бесчестный и жестокий чело­век. Тьер намеревался расправиться с народом Парижа. Им руководил страх перед пролета­риями, которые могли обратить оружие про­тив своих угнетателей. Правительство объя­вило Центральный комитет Национальной гвар­дии распущенным и отдало приказ об аресте его членов.

Еще в начале прусской осады рабочие Па­рижа отлили 400 пушек на собственные сред­ства. Пушки были размещены на самых высо­ких местах города: на Монмартре, Бельвиле, Бют-Шомоне. В ночь с 17 на 18 марта Тьер решил разоружить рабочих и отнять у них пушки.

Парижане не ожидали нападения. У пушек стояла немногочисленная охрана. Три тысячи правительственных солдат под командой гене­рала Леконта без помехи взобрались на холмы Монмартра и быстро расправились с часовыми.

Но когда солдаты начали увозить пушки с Монмартрского холма вниз, раздались звуки набата. Национальные гвардейцы п рабочие ринулись на защиту своих пушек: мужчины и женщины, окружив солдат, призывали их не пускать в ход оружия против народа. Ле-конт трижды отдавал приказ стрелять, но солдаты не подчинялись ему, а многие брата­лись с национальными гвардейцами. Генерала арестовали. Так началась гражданская война; правительство открыло военные действия про­тив народа.

Днем 18 марта Центральный комитет Нацио­нальной гвардии приказал своим . батальонам продвигаться к центру Парижа. Национальная гвардия овладела общественными зданиями, казармами, вокзалами, правительственными учреждениями. Над зданием ратуши взвилось красное знамяг Правительственные войска всюду  отступали.

Правительство Тьера в смертельном страхе тайно бежало из Парижа в Версаль. Тьер мчался в закрытой карете, окруженный отря­дом драгун, и, поминутно выглядывая из окна кареты, хрппло кричал: «Скорей! Скорей!» Через южные ворота Парижа оставшиеся гене­ралы по распоряжению Тьера поспешно вывели в Версаль отряды регулярной армии, артил­лерию, обоз.

Парпж в руках восставших. Но парпжане не хотят, чтобы их вновь застали врасплох. Они деятельно готовятся отразить новое напа­дение. Формируются отряды. Распределяют посты, ставят патрули. Парижане знают: нет уличных боев без баррикад. Мужчины, жен­щины, дети выворачивают булыжники из мо­стовой для баррикад.

Молодой сапожник весело кричит:

— Я привык обувать людей, теперь я разу­ваю  улицу.

Дружный смех встречает каждое острое слово. То и дело слышится песня. С ней легче работать.

Первые дни прошли спокойно. Правитель­ство Тьера не имело сил, чтобы атаковать вос­ставший Париж. Коммунарам надо было исполь­зовать благоприятный момент — арестовать пра­вительство Тьера и подавить центр контррево­люции. Однако Центральный комитет, считая себя временной властью, дожидался, чтобы его сменило правительство, избранное всеобщим го­лосованием. Это дало возможность версальцам собрать силы. После революции 18 марта Цен­тральный комитет сразу же приступил к под­готовке выборов нового   правительства.

Воскресенье 26 марта Париж встретил как настоящий праздник. В этот день всеобщим голо­сованием был избран Совет Коммуны — первое в мире рабочее правительство.

Церемония вручения власти Совету Париж­ской коммуны происходила очень торжествен­но. Под звуки национального гимна — Мар­сельезы батальоны национальных гвардейцев принесли к ратуше свои знамена, украшенные фригийским колпаком — символом свободы. На ружьях — красная бахрома, на штыках — алые ленточки. Именем народа была провозглашена Коммуна.

Тысячи парижан повторяли как один: «Да здравствует свобода! Да здравствует Коммуна!»

Перед рабочим правительством встало много неотложных задач, которые нелегко было ре­шить. Надо укрепить революционную армию. Надо накормить население, истощенное длитель­ным голоданием во время осады Парижа прус­саками. Надо создать собственный государ­ственный аппарат — старой полиции, старой армии нет доверия.

По приказу Версаля большинство государ­ственных служащих покинуло свои посты, а часть их осталась лишь для того, чтобы изнут­ри подрывать государство рабочих. Поэтому Коммуна начала беспримерное в истории дело: она сломала старый государственный аппарат, выгнала  верных  буржуазному  правительству

чиновников и посадила в учреждения новых служащих,   избранных   народом.

Во главе почтового ведомства стал рабочий-чеканщик Тейс. И что же он нашел? Все началь­ники покинули свои отделы. Касса пуста. Почто­вых марок нет. Такой же беспорядок нашли переплетчик Варлен и счетовод Журд в управ­лении финансами, бронзовщик Камелпна — на Монетном дворе.

Но полные энтузиазма коммунары энер­гично действуют: почта начинает работать, Монетный двор чеканит новую монету, финан­совое ведомство выплачивает заработную плату служащим и рабочим.

Надо облегчить жизнь трудовому народу. Рабочие должны иметь нормальный отдых. И Коммуна декретирует (постановляет): отме­нить ночной труд там, где без него можно обой­тись.

Надо улучшить жилищные условия бедноты. Рабочие ютились в подвалах и каморках. Не­посильным бременем была для трудящихся квартирная плата. Коммуна предоставила отсрочку платежей за квартиру, приостановила выселенце бедноты из жилищ за невзнос платы. Бездомных стали вселять в квартиры тех, кто бежал в Версаль.

Отныне не должно быть безработных. Ком­муна занялась устройством рабочих на пред­приятия. Но откуда же взять работу для всех? Совет Коммуны начал с постановления о пере­даче в рукп рабочих тех предприятий, хозяева которых  последовали  за  версальцами.

Коммуна была государством нового типа, первым государством, созданным эксплуати­руемыми — пролетариатом. Создавая новое го­сударство, рабочие Парижа еще не имели яс­ного представления о том, каким оно должно быть. Они руководствовались своим классовым чутьем. Рабочие знали: старая армия и поли­ция — главная опора власти Наполеона III. И Коммуна издает декрет об уничтожении ста­рой армии. Армия заменяется отрядами воору-женных рабочих — Национальной гвардией. Коммуна уничтожает и старую полицию. Охрана порядка передается вооруженным рабо­чим. Чиновники в буржуазном государстве были в привилегированном положении. Ком­муна решает: чиновники больше не будут стоять над народом. Служащие Коммуны избираются народом и находятся под его контролем. Цер­ковь верно служила эксплуататорам. Коммуна объявляет, что церковь отделяется от государ­ства и от школы, отныне школа становится светской. Коммуна вводит всеобщее бесплатное обучение, устраняет священников и монахов из школ, лишает их права влиять на обучение детей.

Сирот национальных гвардейцев, павших на поле битвы, объявляют «детьми Коммуны», им назначают особую пенсию.

Коммуна заботилась об улучшении быта артистов, поощряла развитие искусства, сле­дила за сохранностью ценных художествен­ных галерей п музеев, устраивала народные праздники.

Таким праздником была церемония свер­жения Вандомской колонны. Колонна была сооружена в 1810 г. при Наполеоне I в честь его военных побед. Она была символом неспра­ведливых, захватнических войн. «Наполеон кичился тем, что колонна отлита нз взятых у неприятеля орудий,— говорили парижане, глядя, как низвергают 40-метровое сооруя;е-ние.—Это неправда. Она сделана из человеческих костей». Подпиленная колонна рухнула и разби­лась на куски. Свержением Вандомской колон­ны Коммуна хотела показать, что она ставит право выше насилия, справедливость и гу­манность выше убийства.

В те дни на улицах Парижа можно было заметить много необычного. Почему со стороны, где находится «тетушка» (так парижане назы­вали ломбард), идут люди с тюками и сверт­ками? Обычно такое движение наблюдалось как раз в обратном направлении. Это потому, что один из первых декретов Коммуны — декрет об освобождении тружеников от цепких когтей ломбардов. Все заложенные вещи возвращаются гражданам безвозмездно, без уплаты каких бы то ни было процентов. В дома бедняков возвра­щаются долго отсутствовавшие перины, одеяла, подушки, чайники и т. п.

Жизнь как будто входит в свою колею. Спешат гурьбой в банки, конторы, магазины новые служащие, на фабрики и в мастерские— рабочие, в лавки — домашние хозяйки. От­крыты кафе; газетчики выкрикивают названия газет.  Но контрреволюция не дремлет.

Вот по улице движется похоронная процес­сия. Позади гроба бредут два почтенного вида господина. Прохожие сочувственно рассту­паются и обнажают головы. Они не знают, что в гробу нет никакого покойника. Он доверху набит ценными бумагами, их вывозят из Па­рижа по поручению Тьера его агенты, чинно идущие за гробом.

Коммунары не сразу поняли, что мир еще не наступил, что опасность захвата версаль-цами Парижа не миновала, только первый снаряд, разорвавшийся над городом 2 апреля, отрезвил  их...

Началась новая осада Парижа уже не прус­саками, а войсками Тьера.

Теперь сказалась неосмотрительность Ком­муны. Пока Центральный комитет Национальной гвардии был занят выборами нового рабочего правительства — Совета Парижской коммуны, версальцы успели прийти в себя и сколотить войско из частей, выведенных из Парижа и собранных по всей стране. Во время мирного периода Коммуна не привела в порядок орудия, а они нуждались в серьезном ремонте. Не было крепкой военной организации, не хватало военных специалистов и военачальников. Один военный руководитель сменял другого, и только когда руководство перешло к Ярославу Дом-бровскому, военные действия начали вести по строго  определенному плану.

Между тем армия Тьера росла. Пруссия предоставила для борьбы с парижанами фран­цузских военнопленных. Сохраняя для види­мости нейтралитет, Пруссия тайно пропустила через линию своих войск отряды Тьера к Па­рижу. Таким образом, с самого начала и до кон­ца существования Коммуны против нее дейст­вовал союз французской п прусской реакции.

Париж кишел шпионами: версальцы не жа­лели денег на подкупы, шпионаж, диверсию 1. В мае среди бела дня агенты Тьера взорвали крупнейший патронный завод на проспекте Рапп, в центре города.

Вместо того чтобы взять инициативу в свои руки и двинуть парижан на Версаль, как этого требовал Домбровский, Коммуна упустила время, дала врагу собраться с силами и, по­пав в положение защищающейся стороны, ока­залась не в силах выдержать натиск.

Париж покрылся сетью баррикад. Сначала они строились на окраинах, затем — все ближе и ближе к центру. Баррикады — это груды песка и камней, обычно в рост человека. Основа­нием часто служил перевернутый экипаж. Над баррикадой — красное знамя. Позади нее — пушки, а иногда митральезы2. Строили бар­рикады все, в том числе старики, женщины, дети.

Начало мая. Над Парижем нависла смер­тельная опасность. Те, кто еще не вступил в батальоны Национальной гвардии, спешат записаться в  ряды защитников Коммуны.

1 Диверсия — подрывная, вредительская деятель­ность.

2 Митральеза — огнестрельпое оружие с несколь­кими вращающимися  стволами.

ЗАРУБЕЖНЫЕ СТРАНЫ

:

— Сколько тебе лет?— спрашивает командир пришедшего к нему мальчугана.

— Двенадцать, — слышит     он    в    ответ.

— А вам? — оборачивается командир к ста­рику.

— Шестьдесят семь.

Деды и внуки нередко старались скрыть свой возраст, чтобы он не послужил помехой для приема в батальон. Военные приказы то и дело отмечали подвиги детей.

В приказе 9 мая говорилось о беззаветной храбрости подростков — братьев Эрнеста и Фе­ликса Дюнан. Бросившись в штыковую атаку на врага, они захватили баррикаду в Мулино. Оба погибли в бою.

Горнист (фамилия его осталась неизвест­ной), юноша лет шестнадцати, первый обнару­жил, что версальцы устроили западню на бар­рикаде, которую коммунары считали покину­той. Врагп окружили его и пригрозили, что, если он только посмеет крикнуть или сделать хоть один шаг, чтобы дать сигнал коммуна­рам, он будет убит на месте. Но юноша одним

прыжком вскочил на верх оаррпкады и оттуда крикнул: «Не входите! Здесь враги!» И тут же пал, пронзенный четырьмя пулями. Рота коммунаров   была   спасена.

21 мая версальцы ворвались в Париж. На­чалась упорная, жестокая борьба на улицах.

Путь врагу всюду преграждали баррикады. Коммунары боролись с героической стойкостью. Они отстаивали каждую улицу, каждый дом, каждую пядь земли. Целую неделю оборонялся рабочий  Париж.

Жестокость версальцев не знала предела: они стреляли по лазаретам, добивали ране­ных, издевались над захваченными, в плен, прежде чем их прикончить, не знали снисхож­дения ни к старикам, ни к женщинам, ни к де­тям. Эти дни вошли в историю под названием «кровавой майской недели». Силы коммунаров подходили к концу. Но уже зная, что Коммуна обречена на гибель, герои Коммуны все-таки продолжали сражаться. Они верили, что их дело бессмертно. Осыпаемые дождем снарядов, коммунары не покидали своих постов, стреляли,  пока в патронташах оставался хоть один патрон.

Одним из последних опорных пунктов ком­муны было кладбище Пер-Лашез. Разбив ворота артиллерийскими снарядами, версальцы вор­вались на кладбище. Бой продолжался среди могил и памятников. Последние бойцы-комму­нары   были расстреляны у стены кладбища.

Трудящиеся Парижа в память Коммуны еже­годно в день 18 марта устраивают траурное шест­вие к «Стене коммунаров» на кладбпще Пер-Лашез.

28 маяв залитом кровью, объятом пламенем Париже пала последняя баррикада. Контрре­волюция победила. Началась расправа. Сами палачи не скрывали, что были поражены ге­роическим поведением парижан. Коммунары умирали с высоко поднятой головой. Многие кричали в лицо палачам: «Стреляйте! Мы-не боимся смерти!»

Версальцы неистовствовали. Людей расст­реливали по малейшему подозрению. Париж был завален трупами, которые лежали кучами на площадях, улицах, скверах, во дворах, плы­ли по реке. Без суда расстреляли 30 тыс. ком-

мунаров и свыше 40 тыс. заключили в тюрьмы или сослали на каторгу. Не избежали общей участи и дети. Было арестовано 650 ребят раз­ного возраста. Так мстила буржуазия рабо­чему классу за его попытку создать пролетарское государство.

К процессу «питомцев Коммуны» — так на­зывались отряды школьников-коммунаров — привлекли пятнадцать подростков 12—15 лет. Многих из них захватили на баррикадах с ору­жием в руках. Правительственный комиссар откровенно заявил, что правительство боится детей-коммунаров, потому что, «если падут взрослые бойцы, в лице детей останется револю­ционный резерв для будущего». «Что будет,— говорили палачп,— если через десять лет эти малыши вспомнят то, что они видели сегодня? О,   тогда   нам  несдобровать!»

Кто же стоял во главе революционного Парижа, руководил Коммуной и погиб за нее? Это были по большей части рабочие: переплетчики, граверы, токари, часовщики. Были среди них и интеллигенты: учителя, служащие, адвокаты, врачи, журналисты.

...Прокурора Парижской коммуны Рауля Риго парижские рабочие звали «народной со­вестью» и «народным гневом». До Коммуны он был учителем математики. Во время империи Наполеона его десять раз привлекали к суду за статьи, направленные против правительства и религии.

Человек добрейшей души, Риго стано­вился непримирим и беспощаден, когда дело касалось нарушения революционных зако­нов. Он был одним из немногих членов Ком­муны, решившихся применять террор в борьбе с контрреволюцией.

Сын крестьянина-бедняка Луи Эжен Вар-лен, работая в переплетной мастерской, посвя­щал самообразованию короткие вечерние часы, остававшиеся после тяжелого физического тру­да. Варлен стал образованным человеком и не­заурядным политическим деятелем. Он был од­ним из организаторов французской секции Ин­тернационала (см. стр. 374) и стал известен пере­довым рабочим мира. С первых дней Коммуны Варлен — на самых трудных участках работы. Он организует финансовое управление, руково­дит оборонительными мероприятиями, берется организовать снабжение продовольствием на­селения Парижа.

Бывший переплетчик за две недели так перестроил все городское хозяйство и так нала­дил его работу, как не сумел сделать до этого ни один министр буржуазной Франции.

28 мая раненый Варлен был захвачен в плен. Ему связали руки ремнем и истекающего кро­вью несколько часов водили по городу. Когда он уже не мог больше идти, его волочили по мостовой. Умирающий Варлен приподнялся с земли и воскликнул: «Да здравствует Комму­на!»

Немало женщин вписали свои имена в слав­ную летопись Коммуны. Луиза Мишель — «Красная дева Монмартра», в прошлом учи­тельница, во время Коммуны одна из создатель­ниц женского батальона — была особенно нена­вистна   версальцам.

Она до последнего дня существования Ком­муны не покидала баррикады. Ее арестовали, судили и сослали на многие годы в Новую Ка­ледонию.

Луиза Мишель — автор интересных вос­поминаний о Коммуне и сборника стихов.

В числе борцов за Коммуну были передовые люди всех стран: русские — Елизавета Дмит­риева, Анна Корвин-Круковская, Лавров; по­ляки — Домбровский, Валерий Врублевский; венгр Франкель; итальянцы, чехи и др.

Ярослав Домбровский окончил военную академию в России. За подготовку восстания в Польше в 1863 г. он был осужден царским пра­вительством на ссылку в Сибирь, но по дороге бежал п позднее эмигрировал во Францию.

После неудачного исхода первых боев ком­мунаров с версальцами Домбровского назначи­ли начальником военных операций одного из главных предместий Парижа — Нейи. Он сра­зу же повел свои войска в атаку и, имея всего 1200 солдат, заставил отступить 30-тысячную версальскую армию.

Домбровский проявлял беспримерное муже­ство и храбрость. Казалось, пули не берут его. Подсчитали, что адъютанты Домбровского жили в среднем не больше 8 дней, но это не останав­ливало смельчаков, которые стремились слу­жить под начальством прославленного полко­водца. Домбровский был убит на баррикаде за несколько дней до того, как пала Парижская коммуна.

Список славных имен участников Коммуны можно было бы еще продолжить. Чистые душой, они умирали, как и жили, во имя великой идеи освобождения  пролетариата.

Коммуна совершила ряд ошибок, от которых ее неоднократно предостерегал Маркс. В прави­тельство Коммуны входили сторонники раз­личных политических партий, и среди них не было единодушия.

Коммуна не была связана с крестьянством, составлявшим большинство французского на­селения. В различных частях страны возникали коммуны по образцу Парижской, но, отор­ванные от столицы и всей остальной Франции, они гибли одна за другой...

Коммунары не препятствовали выходу в Па­риже враждебных газет, недостаточно боролись с агентами Тьера, дали возможность версальцам вывезти из столицы государственную казну. Ошибочной была и тактика обороны, принятая правительством Коммуны, не решавшимся пой­ти в наступление на Версаль.

Правительство Тьера отрезало Париж от всей остальной страны. Оно понимало: если рабочие заключат союз с крестьянством, вер­сальским войскам с революционным Парижем не справиться. Против Коммуны объединились

Ярослав Домбровский.

силы реакции внутри и за рубежом Фран­ции. Все это привело Коммуну к гибели.

Маркс, Энгельс и Ленин считали Коммуну прообразом пролетарского государства и высо­ко ценили ее героических деятелей.

«Париж рабочих с его Коммуной всегда бу­дут чествовать, как славного предвестника но­вого общества. Его мученики навеки запечат­лены в великом сердце рабочего класса», —го­ворил Маркс.

«Дело   Коммуны — это   дело   социальной революции, дело полного политического и эко­номического   освобождения   трудящихся,   это дело всесветного пролетариата. И в этом смысле оно бессмертно»,— писал Ленин.