Черная паутина   
 Мих. Лифшиц

Сто лет назад Герцен писал о чудовищной власти пережитков над буржуазным обществом западной Европы:

«Святой отец прислал по электрическому телеграфу своё благословение новорождённому императорскому принцу через два часа после разрешения императрицы французов.»

«В этой фразе из газет есть что-то безумное. Подумайте об ней, она объяснит вам лучше всяких комментариев, что я хочу сказать о Западе.»

Многое изменилось с времён Герцена, В наши дни агентство «Во имя бога» передаёт молитвы и политическую информацию по радио. Ватикан имеет все признаки буржуазного государства, а «святой отец» стоит во главе финансовой корпорации, владеющей доходными предприятиями повсюду, где царствует капитал, от нефтяных источников Ирака до игорных домов Монте-Карло и Биаррица.

Римская церковь — институт средневекового общества. В эту эпоху каста духовных лиц являла собой видную часть правящего класса. Власть этого класса опиралась не земельные богатства. И соответственно этому, римская церковь владела по меньшей мере одной третью всех земель католического мира.

В буржуазном обществе власть правящего класса опирается на капиталистическое богатство, а в наши дни главной формой этого богатства служит финансовый капитал. В соответствии с новыми условиями изменилось и хозяйство «святого отца». Римская церковь по-прежнему является крупнейшим земельным собственником. В одной лишь Италии её владения охватывают около полумиллиона гектаров. Треть всей испанской земли принадлежит иезуитам. Земельные богатства католической церкви в Южной Америке неисчислимы. Но главное теперь не в этом. Главное состоит в том, что римская иерархия тесно срослась с империалистической системой банков и акционерных обществ. Этот уродливый фарс превосходит все скандальные истории папского двора.

«Монетарная система в основе своей — католический, кредитная система — протестантский институт», — говорит Маркс . В средние века римская церковь проклинала процент как изобретение сатаны. Теперь этот взгляд вышел из моды даже в государстве Ватикан, где до сих пор носят цвета Священной римской империи, серебряные шлемы, отлитые по рисунку Микельанджело, золотые мантии времён Константина Великого и медвежьи шапки времен Наполеона, где до сих пор существует инквизиция и астрономы утверждают, что солнце вертится вокруг земли. Теперь в этом царстве призраков одобряют процент.

Мы готовы заключать договор с самим дьяволом, сказал Пий XI, если это нужно для блага церкви. В наши дни Ватикан держит в своих руках две трети всей
суммы итальянского кредита. Он не довольствуется собственным банком, существующим с 1606 года под именем «Банка святого духа»- Папский престол контролирует
«Коммерческий банк Италии», крупнейший кредитный аппарат этой страны. Второй
по значению итальянский банк — «Банко ди Рома»—также входит в финансовую монархию Ватикана. Он давно и тесно связан с семейством нынешнего папы — аристократической и торговой династией Пачелли.

При помощи этой машины римская церковь держит в своих руках 40 центральных и около ста более мелких банков Италии.

Пользуясь итальянской кредитной монополией, Ватикан ведёт крупную международную финансовую игру, которая связывает его с главными организаторами империалистического разбоя. Множество фактов, рисующих биржевые подвиги высших сановников римской курии, собрано в книге деятеля французской коммунистической партии Роже Гароди «Церковь, коммунизм и верующие» (1949), Приведён некоторые из них.

В начале 1948 года через Швейцарию — финансовую «подстанцию» Ватикана — была проведена мошенническая валютная сделка на сумму 600 миллионов лир. По чистой случайности спекуляция провалилась. Несмотря на все уловки правительства де Гаспери (бывшего папского архивариуса), министр финансов Ватикана Гвидетти попал в тюрьму. На минуту приоткрылся занавес. Кроме монсеньора Гвидетти, в этой спекуляции были замешаны три нищенствующих ордена и «Фонд богоугодны» дел». Оказалось, что хозяйственные органы Ватикана пустили в оборот большой груз сахара, полученный в счет поставок ЮНРРА Италии.

Недавно в Риме выпушен из тюрьмы другой аферист, монсеньор Чаппико, «тайный камерарий» Пия XII. О масштабах его операций свидетельствует тот факт, что в день раскрытая «аферы Чаппико» на римской бирже возникла паника. Характерное обстоятельство: спекулянт в сутане был одним из руководителей коллегии «Руссикум» — шпионского центра, созданного Ватиканом для борьбы против славянских народов.

Большими праздниками римской церкви являются всякого рода обмены банкнот, девальвации и т. п. Предупрежденные своими американскими советниками, дельцы Ватикана зарабатывают при этом громадные суммы. Так Рим спекулирует на деньги Франции. К его услугам ряд французских и международных банков, подвизающихся в этой стране, например, «Франко-итальянский банк Южной Америки», состоящий под безраздельным контролем Ватикана.

Оставляя в стороне подробности, перейдём к наиболее существенному факту.
Все нити этой паутины сходятся на Уолл-стрит, где экономическое представительство папского престола осуществляет могущественная группа Моргана. Не так давно
один из представителей этой фирмы заявил: «Мы гордимся тесным сотрудничеством
с престолом святого отца». Главным советником Ватикана в деле обогащения был
до недавнего времени крупный американский промышленник Майрон Тэйлор, личный представитель Трумэна при «его святейшестве».    .

«Мы питаем безграничное доверие к доброхотным деяниям верующих, — сказал однажды Пий XI. — Но божественное провидение не лишает нас ни добродетели благоразумия, ни земных средств, находящихся в нашей власти». И папство пользуется земными средствами, не стесняясь ничем. В современном капиталистическом мире банковская монополия даёт власть над промышленностью. Во время кризиса 1929—1933 гг. и войны 1939—1945 гг. папство прибрало к рукам основные отрасли итальянской экономики. Его капиталы вложены в недвижимые имущества, страховые общества, электропромышленность и химическую индустрию. Римской церкви подчинены заводы взрывчатых веществ Монтекатини и предприятия резинового треста, макаронные фабрики Пантанелла и римская канализация. «Святой престол» владеет контрольным пакетом акций более чем тридцати важнейших итальянских промышленных компаний, не говоря о множестве других акционерных обществ, консорциумов, трестов, в которых его участие менее значительно.

Возьмём в качестве примера «Всеобщую компанию недвижимого имущества предприятий общественного пользования». Главная масса акций этой компании распределяется между следующими участниками: «Специальная администрация святого престола», «Институт богоугодных дел», Священная  конгрегация  «Де пропаганда филе», Всеобщая страховая компания Триеста, общество «Анонима инфортуни» и общество «Аграрная жизнь». Страховая компания Триеста и «Анонима инфортуни» в свою очередь управляются Ватиканом через подставных лиц. Остаток акций распределён между двумя тысячами мелких держателей, чьё влияние на общем собрании акционеров равно нулю. Это типичная картина эпохи капиталистических монополий.

За пределами Италии под контролем Ватикана находится крупный швейцарский и международный трест «Электробанк». В Испании церкви принадлежат ломбарды, железные дороги, шахты, торговый флот, автомобильные заводы. Во Франции церковные капиталы пахнут нефтью. Ватикан имеет большие вложения в текстильной промышленности департамента Нор. Стоит отметить, что римская церковь контролирует около сорока французских газет. Немалый доход приносят папе знаменитые казино Виши, Деовиля, Монте-Карло и другие злачные места.

Наконец, в США священные капиталы вложены в военную промышленность. Ватикан имеет свою долю в металлургическом тресте Гугенгейм, медном тресте «Анаконда коппер», нефтяном синдикате «Стандарт Ойл». Истинные размеры участия папского престола в международной капиталистической кухне окутаны покровом тайны. Несомненно одно — римское папство является крупнейшей империалистической монополией, одной из тех, которые делят между собой мир.

Финансовое и промышленное могущество Ватикана сосредоточено в руках кучки олигархов, теснящихся на ступенях папского трона. Здесь первое место занимает Бернардино Ногара, крупный итальянский банкир, в прошлом — доверенное лицо Муссолини. Ногара является вице-председателем «Итальянского коммерческого банка», он заседает также в административных советах 19 акционерных обществ. Рядом с ним — маркиз Саккети, министр папского двора, «тайный камерарий особого присутствия», «кавалер плаща и шпаги», президент «Ассоциации святого сердце», «Общества св. Петра» и прочая и прочая. Одновременно маркиз председательствует в «Итальянской водопроводной компании». Кроме того, он стоит во главе «Банка святого духа». Новые формы приобрёл средневековый непотизм, засилье племянников. Так, племянники нынешнего папы Пия XII маркизы Джулио и Марк-Антонио Пачелли председательствуют каждый в трёх-четырёх административных советах. Племянник предшествующего папы, граф Франко Ратти возглавляет банк Амброзиано. К этому кругу нужно прибавить ещё несколько аристократов Ватикана, среди которых заслуживает внимания Франческо Марио Одассо, бывший член фашистского совета и нынешний руководитель «Всеобщей конфедерация итальянских промышленников». Вся эта компания, числом не более пятнадцати человек, постоянно встречается за зелёным сукном различных административных советов.

Нет ничего удивительного в том, что глава римской иерархии защищает интересы капитала и стоит в первых рядах крестового похода против стран демократии и социализма, Конечно, роль папства в лагере реакции нельзя объяснить чисто экономическими интересами треста Ватикан и Ко. Само превращение римской церкви в капиталистическую силу имеет прежде всего политические корни. Вспомним подарок Муссолини. По латеранскому соглашению 1929 года фашистский дуче уплатил римскому первосвященнику за счёт итальянского народа 750 миллионов лир наличными и один миллиард в пятипроцентных консолях (кроме ежегодной пенсии в три миллиона с лишним). На другой день Пий XI объявил Муссолини «человеком, ниспосланным провидением». Благодаря этой сделке с фашистским правительством, папа стал господином положения на бирже в период кризиса и захватил решающие позиции в итальянской промышленности. Такую же роль играют сейчас для Ватикана американские деньги.

Сто лет назад римский папа с его швейцарской гвардией, вооружённой алебардами, с его армией иезуитов, францисканцев, белых отцов и прочих чёрных воронов казался смешным пережитком феодальных времён. Но папство не рассыпалось в прах. Во второй половине XIX столетия эта средневековая мумия стала наливаться живой кровью. Чем ниже падал политический уровень класса буржуазии, тем выше поднималась папская тиара.

«Нужно выбирать мельчу социализмом и иезуитами,— сказал вождь французской буржуазии Тьер. — Мои выбор сделан, я выбираю иезуитов». После классовых битв 1848 года буржуазия проклинает грехи своей молодости. Она отрекается от Вольтера и совершает путь к подножию креста. Вследствие страха имущих классов перед социализмом стало возможно новое возвышение папства. Наглость римской иерархии растёт с каждым днём. В 1864 году Пий IX опубликовал, знаменитый «Силлабус», который оканчивается словами: «Анафема тому, кто скажет, что римский первосвященник может и должен примириться с прогрессом, либерализмом и современной цивилизацией». В 1870 году на Ватиканском соборе папа заставил признать себя непогрешимым. В 1885 году Лев XIII в энциклике «Иммортале деи» предал анафеме весь ход развития демократии и свободы, начиная с эпохи Возрождения. В 1907 году Пий X повторил эти проклятия под видом критики модернизма. «Конгрегация индекса» продолжала деятельно расширять список запрещённых книг. Среда авторов, которых не смеет касаться рука верующего, числятся (по списку 1929 года): Бальзак, Бэкон, Вольтер, Гейне, Гиббон, Гольдсмит, Гроций, Гюго, Дарвин, Декарт, Дефо, Дидро, Дюма (отец и сын), Жорж Занд, Золя, Кант, Локк, Лейбниц, Мильтои, Монтень, Монтескье, Паскаль, Ричардсон, Руссо, Спиноза, Сен-Снмон, Стендаль, Стерн, Толстой, Флобер, Анатоль Франс, Фурье и тысячи других имён.

После 1848 года и Парижской Коммуны папство регулярно вмешивается в классовую борьбу между рабочими и капиталом, проповедуя социальный мир, подчинение хозяевам и корпоративное устройство. Тесная связь римской иерархии с кровавым режимом Муссолини, Гитлера, Франко достаточно известна. Начиная с Пия IX, папы посылают свои проклятия коммунизму. Большевики дважды удостоились специального папского проклятия — в 1931 году («Квадрагессимо анно») и в 1937 году («Давини редемпторис»). Каждая международная интрига, направленная против Советского Союза, не только встречает поддержку со стороны Ватикана, но во многих случаях прямо исходит из недр папской курии. Политика Ватикана стремится сгладить противоречия в лагере империализма, чтобы создать, единство реакционных сил. В этом заключается реальное содержание обычных деклараций папского престола о мире и нейтральности в международных спорах,

На деле, вопреки церковной иллюзий, которую буржуазная печать поддерживает и раздувает от имени цивилизации, политика Ватикана не может быть нейтральной. Более того, она является одним из факторов возникновения новых войн в эпоху империализма. Ненависть к демократии делает «отца всех людей» рабом наиболее агрессивных империалистических сил, В этом есть своя логика. С религиозной точки зрения фашизм был опасной ересью. Откровенные циники Гитлер и Муссолини глумились над католической религией, И все же папы, кардиналы и епископы в унизительной форме искали союза с этой шайкой уголовных преступников. В своих политических решениях Ватикан неизменно становится на сторону самой реакционной капиталистической державы и всегда готов оправдывать её насилия во имя высших интересов церкви.

Нынешний папа Пий XII, наследственный аристократ и банкир, старый поклонник германского империализма, был посвящен в секретные планы Гитлера и принимал близкое участие в подготовке второй мировой войны. Его проповедь непротивления агрессору стала орудием политического и военного заговора против народов Европы. Австрия, Польша, Франция — страны с огромным большинством католического населения — были принесены в жертву германской военной машине, и папа благословил империю Гитлера, ибо видел в ней «светский меч» для удара на Восток. Пий XII обещал молиться о мире. Но в устах бывшего кардинала Пачелли, реакционного дипломата, воспитанного в «Духовной академии для благородных лиц», христианский пацифизм приобрёл особый оттенок. Среди главных пунктов папской программы мира, опубликованной в декабре 1939 года, значится требование «нового порядка в экономической области» (то есть распространение гитлеризма на другие страны). Под флагом мира римская иерархия вела активную борьбу против создания антигитлеровской коалиции с участием Советского Союза. Империалистический мир на Западе и война на Востоке — такова неизменная линия папской политики. Когда мюнхенским державам все же пришлось воевать между собой, Пий XII не утратил надежды достигнуть соглашения и создать военный блок «пяти государств» против Советского Союза. 25 декабря 1939 года на торжественном приёме коллегии кардиналов папа заявил: «Положим конец этой братоубийственной войне. Соединим наши усилия против общего врага — атеизма». Час выступления Гитлера против России был известен дипломатии Ватикана. В ночь на 22 июня 1941 года в папском дворце не гасили света.

Собрав под свои знамёна всё отребье Европы, Гитлер двинулся в поход на Москву. Римская церковь напутствовала участников этого крестового похода словами папы Урбана на Клермонском соборе: «Да станут ныне воинами те, кто раньше являлся грабителями. Да получат ныне вечную награду те, кто прежде за малую мзду были наёмниками. Кто здесь горестен и беден, там будет богат, кто здесь не друг богу, там станет другом ему».

Немецкие епископы, собравшись в Фульде, клялись в верности фюреру. Католические прелаты повсюду искали «добровольцев» для гитлеровской армии. В раздавленной и униженной Франции ректор парижского католического университета кардинал Бодрийяр писал: «.Солдаты французского антибольшевистского легиона участвуют в подготовке великого возрождения родины». Некто Майоль дю Люп, в ранге «монсиньора», сменив фиолетовую сутану на мундир немецкого офицера, возвестил; «Мир должен выбирать между адскими силами, воплощённым» в большевизме, и христианской цивилизацией». Если сам папа казался более осторожным в своей поддержке грабительского похода, то это объясняется прежде всего желанием оставить открытой дверь для переговоров с западными державами. Известно, что сначала Англия, а затем Соединённые Штаты в 1941, 1942 и 1943 гг. вели переговоры с Германией за спиной Советского Союза. Здесь важная роль принадлежала Ватикану, который никогда не отказывался от своей программы союза всех империалистических сил против страны социализма. В этих малопочтенных дипломатических манёврах, происходивших а самые трудные дни войны, складывались нынешние тесные связи папства с американским государственным департаментом. Роль главных посредников играли при этом  Майрон Тайлор и архиепископ нью-йоркский Спелмэн.

Таким образом, политика Ватикана остаётся неизменной. Меняются только центры реакционных сил, которые привлекают к себе надежды и упования римской курии. Так, в настоящий момент папство стремится сплотить против Советского Союза всех, кто, по изящному выражению кардинала Спелмэна, «верит в Америку и господа бога». Ради этой цели Ватикан снова ведет наступление на независимость более слабых партнёров в лагере империализма. Теперь крайней точкой реакции являются Соединённые Штаты — все остальное должно быть принесено в жертву этому идолу. Вот почему Ватикан деятельно поддерживает порабощение европейских стран планом Маршалла, объявляя этот американский «новый порядок» спасительным для народов (послание от 12 января 1949 года). Глава римской церкви играет видную роль в закулисных переговорах об унификации экономики западных стран на военный лад.

Известно, что аппарат Ватикана ведет упорную борьбу против движения сторонников мара. Всей своей агитацией папство старается доказать неизбежность новой войны под лозунгом «бог или коммунизм».

Но Ватикан не довольствуется одной агитацией. Князья церкви принимают деятельное участке в диверсиях и заговорах против народной власти на востоке Европы.
Достаточно вспомнить заговор кардинала Миндсенти или недавно раскрытый органами безопасности католический шпионский центр в Чехословакии. В угоду государственному департаменту США Ватикан выбирает своих нунциев из числа американских прелатов. До недавнего времени американцы в митрах представляли папский престол в Бухаресте и Тиране. В Германии апостолическим нунцием также является монсеньор аз Северной Дакоты.

На правах особо секретной части министерства иностранных дел Ватикана работает «Русская коллегия при святом престоле» (основана в 1929 году). Здесь засели пять гитлеровских офицеров-эсэсовцев, в том числе бывший начальник гестапо в Модена полковник Гауф. Эта шайка держит в своих руках картотеку фашистских подпольных групп, оставленных гитлеровским командованием в славянских странах. Сюда стекаются враги народа, бежавшие из этих стран, и здесь они получают дальнейшие инструкции под руководством украинского фашиста «преподобного отца» Коваленко. Кроме «Руссикума», при папском дворе существует ещё «Восточный институт», украинская, румынская, армянская и другие семинарии, а также иезуитский новициат «руссипетов», обязанных по окончании курса petere Russlam, то есть направить свои стопы в Россию. Время от времени в странах народной демократии задерживают парашютистов, воспитанных специальной службой римской церкви.

Этот краткий перечень фактов сам по себе объясняет возвышение папства в середине двадцатого века. Ряд причин снова, как во времена Галилея и Бруно, делают католический Рим надеждой всех реакционных элементов. Недаром четыре пятых огромных доходов римской церкви текут в её сундуки из Америки. Франкмасон Трумэн является полным хозяином в святилище католической веры. Существует даже проект переноса папского престола за океан. В свою очередь, римская иерархия рассчитывает при помощи травли коммунистов поднять свои политические акции в глазах американских хозяев и постепенно превратиться из слуги в господина. Идеал католической церкви — ХШ столетие, эпоха расцвета светской власти пап.
2
Причины, заставляющие американских империалистов, не верящих ни в сон ни в чох, целовать туфлю   римского   первосвященника,   носят   прозрачный   земной характер.

Прежде всего, римская церковь является величайшей школой социальной демагогии. Поэтому в эпоху глубоких общественных кризисов её значение для богатого меньшинства неизмеримо растёт. Всякая религия утешает слабых и обездоленных мечтой о загробном воздаянии. Католицизм не ограничивается этим. Он выдвигает свою теорию устройства «града земного». Римская церковь, по словам Жореса, обращается к слабым, когда они становятся силой.

Ещё в средние века папство стремилось овладеть народным движением, выступая, в качестве представителя общества, против светского государства. В своих распрях с империей папы не жалели бранных слов и называли светских князей шайкой разбойников, захвативших власть над равными себе. В конце XII века Иоанн Сольсбери изложил политическое учение церкви, согласно которому священник, как представитель божественной власти, может поднимать народ против неправедного государя.

Другой эпохой расцвета социальной демагогии папства было XVI столетие — период бурных народных движений и сложной классовой борьбы. В те времена католическая контрреволюция, гнездившаяся главным образом в Испании, часто пользовалась демократическими фразами, чтобы разжечь религиозный фанатизм отсталых народных масс и направить их ненависть против защитников передовых идей, против науки и атеизма. Теоретики римской церкви, иезуиты Беллярмин, Суарец и Марианна, ссылаясь на Фому Аквината, грозили монархам восстанием подданных или убийством, если они откажутся подчинить свою политику феодально-католической партии. И действительно, французские короли Генрих III и Генрих IV были убиты по наущению церкви. История показывает, что у папства длинные руки. При помощи своих демагогов в рясе оно способно поднимать мятежи и строить баррикады, но всё это лишь во имя самой черной реакции.

Весь опыт обмана народных масс, накопленный в течение столетий, римская церковь несёт к ногам врагов рабочего класса. Она давно предлагает свои услуги правящим партиям буржуазного мира и постепенно завладевает их волей и вниманием. Фашизм не был придуман Муссолини и Гитлером. Католические реакционеры типа Ля Тур дю Пена давно выдвигали род тоталитарного устройства в качестве противоядия от борьбы классов. Главные пункты фашистской демагогии уже содержатся в папской энциклике 1891 года — «Рерум новарум». Официальный биограф Льва XIII Хейуорд говорит: «Задолго до опыта, задуманного и реализованного Бенито Муссолини в Италии, великий социальный папа, в полном согласии с маркизом Ля Тур дю Пен, высказал пожелание увидеть новый расцвет ремесленных корпораций, столь полезных трудящимся в прежние времена, при старом режиме». Другой «социальный папа» Пий XI опубликовал энциклику «Квадрагессимо анно» (1931), в которой глава церкви рассуждает о финансовом капитале и плутократии не хуже Геббельса. В духе обычной фашистской демагогии он проводит различие между «дурным» и «хорошим» капиталом, допускает экспроприацию части капиталистов, но, разумеется, защищает и оправдывает принцип капиталистической частной собственности в целом. Папа яростно нападает на коммунистов и требует разгона пролетарских организаций.

Против этих организаций папство выдвигает объединение (или, скорее, разделение) рабочих на почве религиозной веры. Таковы католические профессиональные союзы с их идеалом «патернализма», отеческого попечения хозяев о нуждах рабочих.

Приведём типичное для социальной политики римского престола обращение Льва XIII к рабочим-католикам: «В то время, как вокруг вас социальные вопросы волнуют и возмущают людей труда, храните мир в душе своей и доверяйте своим верующим хозяевам, которые с такой, мудростью руководят трудами рук ваших, с таким правосудием к справедливостью  заботятся о вашей заработной плате и, одновременно, наставляют вас в правах и обязанностях ваших, разъясняя вам великие и спасительные учения церкви и её главы. Старайтесь направить мысль свою к смирению, дисциплине и любви к труду, дабы всегда оставаться достойными благородного звания рабочих-католиков. Любите хозяев ваших».

Социальная политика католических епископов Франции нашла себе выражение в фашистской «Хартии труда», опубликованной Петэном 6 октября 1941 года. Согласно этому документу, взаимоотношения хозяев и рабочих регулируются на основе «профессиональной семейности».

Таким образом, папство не стояло в стороне от процесса развития имущих классов к фашизму. Наоборот, ему принадлежит пальма первенства в деле распространения тоталитарных доктрин. Тот факт, что социальная демагогия Ватикана может служить, программой фашистского строя, доказан примером Франко, Салазара и Петэна. К этой троице нужно прибавить воспитанника иезуитов — де Голля.

Пойдем дальше. Нельзя забывать, что католическая идеология играет особую роль в общем повороте буржуазного мышления к реакции. «Мир страдает от недостатка веры в трансцендентную истину», — сказал в конце прошлого столетия французский философ-идеалист Ренувье. Кто же является хранителем этой веру, если не папство – живой остаток средних веков? В романе Томаса Манна «Волшебная гора», изображающем буржуазный мир накануне войны 1914 года сталкиваются либеральный краснобай Сеттембрини и философствующий католически теолог Нафта. По всем философским и социальным вопросам поп кладёт либерала на обе лопатки. Эта картина отражает действительное положение вещей в буржуазной психологии двадцатого века.

Католические, реакционеры могут с полным правом сказать буржуазии: Поздравляем вас, господа! Вы, наконец, пришли к тем средневековым идеям, которые никогда не умирали в наших соборах, наших консисториях, наших католических университетах.

Общеизвестно, что схоластика Фомы Аквината является самым широким и сплочённым течением современной буржуазной философии. С 1879 года она объявлена официальной основой католического образования. Но не в этом дело. Пионеры возрождения «томизма» в Соединённых Штатах — Бэр, Бьюкенен, Мортимер Адлер, Хетчинс — в начале своей карьеры не были даже католиками. Влияние Фомы Аквината вышло далеко за пределы   определённого   вероисповедания. Перед ним склоняют колени «свободомыслящий» Уайтхед и англо-католик Эллиот. Господин Шилдэн  из Иельского университета в книге под характерным названием «Прогрессивная философия Америки» пишет: «Учение Фомы Аквинского продолжает жить и в наше время. Сейчас оно даже более могущественно, чем в счастливые дни тринадцатого века».

Почему же средневековый «доктор ангеликус» стал учителем жизни сытой и развращённой буржуазной публики? Возрождение Фомы Аквинского — не случайность. Оно соответствует классовой позиции буржуазии в эпоху империализма. Эта позиция, с разными оттенками, выступает в фашистском «корпоративном государстве» и католической идеологии демохристианских партий.

В полемике с Прудоном Маркс показал, что буржуазная монополия развивается на почве частной конкуренции, которая, в свою очередь, вырастает из феодальной монополии. Эту преемственность не следует забывать, когда речь идёт о современной моде на средние века. Эпоха феодальных монополий имела свою экономическую теорию. Первоначальное христианство судило о частной собственности неодобрительно. Воспоминание об этом ещё сохранилось у церковных писателей средних веков в виде правила: «общее владение есть наилучшее». Правило канонистов отражало наличие в эту эпоху большого слоя общинной земли. В ещё большей мере оно отражало особый характер феодальной частной собственности, связанной всевозможными запрещениями, обязанностями и привилегиями.

Но даже самое осторожное упоминание о том, что частная собственность есть следствие греха, было опасно для феодального строя, ибо эта идея не раз вдохновляла народные движения средних веков.

Два столетия продолжались поиски лучшей формулы.

Решение было найдено сначала в мусульманском, затем в католическом мире. .Пользуясь терминами Аристотеля, богослов ХIII века Фома Аквинат создал искусственную конструкцию, в которой сочетались два элемента: форма и материя, «общее» и «частное». Святой Фома снял с частной собственности и рабства клеймо греха. Он поставил их в рамки «естественного закона», подчинил божественной цели, пользе общества и стремлению всего человечества к «блаженству». Фома Аквинат создал церковный идеал феодальной монополии.

Когда принцип частной собственности развился в своей наиболее чистой, буржуазной форме, католическая теория отступила на задний план. В период господства свободной конкуренции буржуазии было выгодно проводить строгое различие между частным капиталом и общественными интересами, между «бизнесменом» и «стейтсменом». Возвращение к Фоме Аквинату соответствует новым приёмам господства класса буржуазии в эпоху империализма. Оно отвечает живейшей потребности хозяев капиталистического мира представить современную власть монополий, как поворот к общественной организации производства. Каждый шаг исполнительной власти, связанной с монополиями, каждое вмешательство государства в пользу более крупных и влиятельных хищников, каждый удар по свободе и демократии изображается как преодоление анархии частных интересов и торжество социальных начал. Чем деспотичнее власть монополий, выступающая непосредственно в тоге государственной власти, тем чаще она стремится представить себя слугой общественных интересов. Примером могут служить новые методы наживы под видом «национализации» некоторых отраслей промышленности, проекты лечения капитализма при помощи всякого рода «планов» и т. п. На этой почве возникает сложная система превращения чёрного в белое, действующая по определённому шаблону в литературе и философии буржуазных стран.

Для буржуазного рассудка мерилом общественной организации являются средине века с их жёсткой феодальной структурой, господством «формы» над «материей». Характерно сочинение покойного архиепископа Кентерберийского Вильяма Темпля «Христианство и социальный порядок». Этот последователь Хукера (Фомы Аквината англиканской церкви) резко критикует Лютера и Кальвина, Локка и Адама Смита, как представителей индивидуализма и частной   конкуренции.   Им противопоставляется «традиционное христианское и аристотелевское понимание богатства, как чего-то по существу социального и потому подчинённого во всех отношениях контролю во имя общества в целом». Эти церковные фразы имеют свойство превращаться в любой политический миф, нужный в данное время имущим классам — от корпоративного государства Муссолини   до  реакционной утопии  «третьего   пути».

В основных вопросах нет никакой разницы между открытыми фашистами и лицемерными защитниками американской лжедемократии. Все они осуждают «либеральное XIX столетием обещая исправить грехи капитализма при помощи тех или других тоталитарных форм, взятых из арсенала средних веков. Спор идёт только о пропорциях этой смеси «частной инициативы» и «контроля» (то есть организованного насилия трестов, подкрашенного социалистическими фразами). Ортодоксальная католическая философия Фомы Аквината лучше всего соответствует этой задаче. Дело в том, что буржуазия смертельно боится действительного контроля масс над производством. Она клеймит его презрительными кличками: «этатизм», «конформизм», «абсолютизм масс» и т.д. Болтая об интересах «целого» (поскольку социальная демагогия нужна для прикрытия современных форм диктатуры буржуазии), эти господа всеми силами стараются отстоять принцип частной собственности, как основу капиталистического порядка. На высокопарном языке буржуазной философии речь идёт о «правах личности». Официальное учение католической церкви, то есть учение Фомы Аквината, оправдывает любое насилие над личностью, вплоть до костра инквизиции. И в то же время оно рассматривает личность, как образ божества, ставит её выше государства. Этот средневековый капкан очень удобен для современной империалистической политики. Вот почему, после различных опытов с другими доктринами, господствующее направление буржуазного мышления склоняется к «персонализму» католической церкви.

Тема личности служит масонским знаком в сношениях папской курии с Вашингтоном. Так, например, в посланий президенту Трумэну от 28 августа 1947 года Пий XII подтверждает свою готовность поддерживать лагерь американской лжедемократии в следующих выражениях: «Разумеется, Ваше Превосходительство и все защитники прав человеческой личности встретят со стороны церкви господней самое сердечное сотрудничество». Что означают «права человеческий личности» на языке американских империалистов — хорошо известно.

В настоящее время партии Ватикана являются правящими или близкими к власти партиями в таких странах как Испания, Португалия, Италия, Австрия, Западная Германия, Франция, Бельгия. Их идеология повсюду одна и та же. Они обязаны придерживаться схоластики ХIII века и программы, начертанной в посланиях «социальных пап». Разница лишь в оттенках. Кровавый режим фашистской диктатуры Франко и Салазара есть образцовое католическое государство, одетое в пестрый феодальный костюм. В других перечисленных странах преобладает так называемая «христианская демократия» задача которой — расчистить дорогу фашизму. Режим «христианской демократии» требует от католических партий более смелого маневрирования. Уже Пий XI в 1931 году заявил; «Есть известная категория благ, о которых с полным основанием можно сказать, что они образуют такую большую экономическую силу, что она не может быть, без опасности для общего блага, оставлена в руках частных лиц». Двусмысленная формула папской энциклики открывает возможность для любых проделок финансового капитала и промышленных монополий под флагом «социализма».

Обращаясь к «Христианской ассоциации итальянских рабочих», нынешний папа Пий XII также объявил себя сторонником «определённой формы социализации», при условии, что она будет осуществлена «посредством справедливого возмещения в. пользу всех заинтересованных лиц». В энциклике о «святом годе» (1950) папа снова толкует об устранении слишком большого неравенства. Разумеется, всё это нужно понимать в духе Фомы Аквинского. Сделав поклон о сторону «социальных начал», папа немедленно обращается против народа. «Демократизации экономики, — говорит Пий XII,— в такой же мере угрожает экономический деспотизм  безличных масс, как и деспотизм частного капитала».

Папа играет большую роль в общем походе против масс, который ведётся во имя «персонализма». Он возлагает ответственность за фашистские зверства на «безличные массы» и объявляет их источником тоталитарных идей. Этот низкий трюк буржуазной пропаганды был пушен в ход ещё во время войны. В рождественском послании 1944 года Пий XII заявил: «Масса есть враг № 1 демократий и свободы; она всегда склоняется к тирании, эксцессам, насилию». Таков классовый смысл католической «философии личности».

Перейдём к третьей причине возвышения папства в лагере империализма. Римская церковь обладает организационным принципом, который делает её социальную демагогию безопасной и выгодной для капитала. Это принцип иерархии. В эпоху подъёма буржуазии капитализм был связан с религией Лютера и Кальвина, религией частных лиц; в эпоху упадка он нуждается в подчинении общества авторитарным формам жизни. Господство монополий требует средневековой покорности. Вот почему солнце Уолл-стрита согревает Ватикан своими золотыми лучами. Католицизм с его монументальным порядком ценится выше протестантских церквей, не знающих настоящей централизации и разделённых на множество сект. Характерно, что главной опорой Ватикана и центром изучения средних веков становится протестантская Америка. Буржуазные авторы отмечают растущее влияние католицизма в Англии.

Сама по себе римская церковь организована строго иерархически Она не допускает в своих рядах противоречий и отклонений. Верующий должен терпеть любую коррупцию и разврат на вершине церковной пирамиды, лишь бы не разойтись со своей духовной организацией, ибо только принадлежность к церкви, а не личное общение с богом, по учению католиков, является залогом спасения. Таким образом церковь остаётся священной, несмотря на тесную связь с капиталом, и папство получает возможность расправиться с каждым движением верующих, принимающих всерьёз евангельскую критику богатства. Так поступил Пий XII с группой католиков из «Христианской партии левых»,   возникшей в 1944 году в Италии.

Опираясь на средневековые образы, папство создаёт реакционный суррогат массовых организаций типа черносотенного «Католического действия» или «Общества св. Павла», действующего главным образом среди рабочих. Характерно, кто во главе светских католических обществ в Италии стоят те же лица, которые руководили аналогичными фашистскими организациями при Муссолини: некий доктор Луиджи Джедда, бывший офицер фашистской милиции Витторио Веронезе, мадам Кармела Росси и другие.

Четвёртая причина нового возвышения папства — одна из самых важных. Политическая система римской церкви отличается гибкостью особого типа. Эта иезуитская гибкость или, точнее, беззастенчивость является очень полезным и современным качеством с точки зрения империалистов. Гитлер и его американские подражатели — ученики иезуитов. Чтобы держаться у власти, буржуазия нуждается в колеблющемся равновесии двух своих главных партий (тори и виги, либералы и консерваторы, консерваторы к лейбористы, республиканцы и демократы и т. д.). Организация римской церкви настолько гибка, что она имеет собственную двухпартийную систему. С одной стороны, папство поддерживает во всём мире чёрную сотню с её погромной идеологией, расовыми теориями и фигурами типа американского патера Кофлина. С другой стороны, к её услугам так называемые «демо-христианские партии».

История показывает, что политические весы, созданные папством, постоянно колеблются. Римская иерархия готова идти рука об руку с крайней реакцией, применяющей фашистскую агитацию в массах. Это происходит в тех случаях, когда влияние реакции старого, консервативного и бюрократического типа ослабевает. Так, Ватикан оказывал длительную поддержку «христианско-социальной» партии Люгера в Австрии, французской монархической «Аксьои франсез», словацкой католической фашистской организации Глинки и Тиссо. Однако в нужный момент римская церковь всегда готова отречься от ультракатоликов. В 1928 году Ватикан запретил «Аксьон франсез» и осудил взгляды его вождя, известного французского реакционера Шарли Морраса. В 1937 году римская церковь лишила своей милости главу бельгийских рексистов Дегреля. Только американского патера Кофлина она не решилась осудить. Во всех этих случаях «бешеные» либо компрометировали церковь слишком громкой и скандальной связью с организаторами погромов, либо создавали своей демагогией слишком острую обстановку, которая пугала большинство правящего класса. Тогда чаша весов склонялась в другую сторону и папство объявило себя оплотом демократии.

При всех переменах фасада католическая иерархия всегда выходила сухой из воды. Формально папство придерживается правила, установленного Пием X, — правила столь же двусмысленного, как всё, что исходит из недр Ватикана: «церковь занимается политикой лишь постольку, поскольку политика касается религии и христианской жизни». На деле это правило само является политикой. Римская церковь не вмешивается в политические события только в одном случае: когда подготовлена почва для кровавого насилия над кассами. Так, Ватикан принимал участие в разжигании первой мировой войны на стороне австро-германского блока. Когда же началось всемирное побоище, папа вспомнил правило Пия X и ограничился беспредметными вздохами о мире. Он предоставил кайзеру полную возможность топтать католическую Бельгию и жечь готические соборы. Но стоило лишь обозначиться опасности поражения Германии, как папство проявило необычайно дипломатическую активность, стараясь спасти империю Вильгельма II и устранить возможность гражданской войны.

В годы подъёма массового движения после Октябрьской социалистической революции католические партии повсюду проявляют бешеную деятельность. В Германии Ватикан поддерживал левое крыло католической партии центра во главе с Эрцбергером. В Италии, с благословения папского престола, священник Стурцо основал католическую «народную партию» (пополяри). Состав этих партий был весьма разнообразным. В 1919—20 гг. некоторые итальянские священники вызванивали на своих колокольнях революционный гимн — «Бандьера росса». В Германии партию центра поддерживал часть крестьян и рабочих. Несмотря на это классовое содержание католических партий оставалось безусловно антипролетарским. Активно занимаясь политикой, церковь старалась разъединить массы на почве вопросов религии и повести их по ложному пути. С другой стороны, она втайне поощряла фашистов. Известно, что состоящий под контролем Ватикана «Банко ди Рома» финансировал поход Муссолини на Рим. Когда всё было готово, папа вспомнил, что церкви не следует заниматься политикой, и предписал высшему духовенству не поддерживать Стурцо. Умывая руки, Пий XI выдал верующих из партии «пополяри» на расправу фашистским погромщикам.

Так же обстояло дело в Германии. Когда задача раскола масс была выполнена и аппарат подавления полностью восстановлен, католики Папен, Брюнинг и прелат Каас передали власть Гитлеру. По прямому приказу из Ватикана, католическая партия центра объявила себя распущенной (5 мая 1933 года).

Папство принимало деятельное участие в разжигании второй мировой войны, всячески стараясь направить гитлеровскую агрессию на Восток. «Святой отец» придерживался политики невмешательства, когда немцы топтали Чехословакию. Ни слова протеста не было произнесено в Ватикане, когда гитлеровцы тысячами убивали католиков в Польше (в одной лишь Познанской епархии было убито и замучено 212 рядовых католических священников). Но стоило лишь Советской Армия нанести поражений гитлеровской шайке, как Пий XII немедленно выступил в качестве «миротворца» и адвоката военных преступников.

Перед лицом демократического подъёма масс папство ещё раз отбросило в сторону правило Пия X о невмешательстве церкви в политику. Из всех щелей полезли католические партии, и политические весы Ватикана снова склонились в сторону так называемой демократии. Буржуазная печать старается представить «христианскую демократию»   и  фашизм, как действительные   противоположности.  На деле между ними шею нельзя установить никакой разграничительной линии. Эти доказано примером «народного действия» — партии Хиля Роблеса в Испании (1931—1935) или христианско-социальной партии Зейпеля и Дольфуса в Австрии, которая провела постепенную фашизацию этой страны в двадцатых-тридцатых годах. «Возлюбленный сын церкви» Франко и глава христианско-демократического правительства Италии Альчиде де Гаспери — политические карты из одной и той же колоды.

Недаром такой  знаток интересов класса буржуазии, как Шпенглер, испытывал чувство удивления перед «гибкостью» этой политической системы. Римская церковь хранит в своей ризнице одежду грузчика и плащ аристократа. При всех своих превращениях она остаётся как бы вне игры. Ватикан создаёт и распускает, поддерживает или оставляет на произвол судьбы различные партии и политические образования, не сливаясь с ними  и во всём отстаивая только классовый интерес богатых собственников.

Вселенская организация католической церкви носит ярко выраженный космополитический характер. Это ещё одна, пятая, причина священного союза между папой и долларом. Будучи порождением средних веков, когда ещё не существовало современных наций, римская церковь глубоко враждебна национальной самобытности. Она доказала это в эпоху религиозной реформы, которая способствовала  укреплению власти князей и развитию национальных государств. «Забудем нашу родину, — говорится в одной инструкции иезуитского ордена — Общество Иисуса сможет существовать лишь в том случае, если национальный дух будет вырван с корнем». Но программу иезуитов нельзя было провести до конца. В эпоху подъёма буржуазных наций Риму пришлось допустить известную независимость местного духовенства (во Франции эти завоевания добытые в немалой борьбе, называются «вольностями галликанской церкви»). Однако папство не изменило своей политики, направленной к «денационализации» духовных лиц. Ему удалось почти повсеместно истребить оппозицию князей церкви — епископов. Зато среди низшего духовенства имеется много убежденных сторонников национальной традиции.

Легко понять, какую опасность для национального суверенитета представляет деятельность католических партий и обществ, получающих приказы из единого центра за рубежом. Международное объединение демо-христианских партий у подножия папского престола называют иногда «чёрным интернационалом». Это название не совсем правильно. Хотя перед богом все нации равны, политическая система Ватикана всегда работает в пользу определённей великодержавной силы. Филипп Кровавый или президент Трумэн — это не играет роли. Папство всегда готово вручить меч господень любому чемпиону всемирной монархии.

Космополиты с их фразами о «мировом правительстве» и «европейском единстве» должны признать себя учениками католической реакции. Недаром австрийский министр Хурдес призывает вернуться к «христианскому единству средневековой Европы». Закулисная возня вокруг экономики маршаллизованных стран, проекты федераций типа покойной Австро-Венгрии, открытая борьба против национальной независимости — все эти происки американской пятой колонны, в которых Ватикан принимает живейшее участие, можно легко оправдать при помощи официального учения папства. Этим и  занимается огромная печать «христианской демократии». Фома Аквинат считал государство порождением человеческого закона, ограниченного со всех сторон. Сверху — божественным загоном, действующим вне всяких границ и различий между народами Снизу — законом естественным, регулирующим жизнь личности. Эта схема очень удобна для реакционной пропаганды. Божественное право против крепкого демократического государства, осуществляющею контроль народных масс над проделками буржуазных личностей. Божественное право против интересов родины и национальной традиции. Божественное право в двадцатом веке — это американское  право.

Нам остаётся отметить ещё два обстоятельства, играющие определённую роль в тесном союзе папа с американскими монополиями.

В течение последнего полувека наблюдается большая активность католического миссионерства на Дальнем Востоке, в Индии, на острове Мадагаскар — повсюду, где ступала нога белого цивилизатора. Римская церковь ведёт широкую атаку на африканский материк. Она не скрывает своей цели – подчинить папскому престолу весь человеческий род (энциклика Пия XI «Рерум экклезие», 1926 г.). Чем объяснить этот размах католической деятельности в колониях и зависимых странах? Большое значение имеет финансовая поддержка Америки, которая стала во всех отношениях главной опорой католического миссионерства. Но самую важную роль в экспансии римской церкви играет утончённый вид обмана колониальных народов — лицемерная проповедь равенства рас в наций перед богом. С благословения папы католические миссионеры усвоили систему приспособления своей религии к буддийским, конфуцианским и другим местным традициям и обрядам. Начиная с Пия XI, папство ведёт политику привлечения туземных священников в состав церковкой иерархии. Среди епископов римской церкви есть представители народов Индии, китайцы, африканские негры. в 1926 году Пий XII совершил неслыханный акт: он возвёл в сан кардинала китайского епископа Тьен (из лиц, близких к Чан Кай-ши) Цель этой политики не подлежит никакому сомнению. Мнимый интернационализм римской церкви направлен против национального движения угнетённых народов. Задача миссионеров — ослабить справедливую ненависть к белым колонизаторам. Нужно признать, что французские империалисты раньше других оценили эту роль католической церкви в зависимых странах и колониях, Один из президентов третьей республики, Жюль Греви, известный своей борьбой против папской агентуры во Франции, сказал: «Антиклерикализм не есть предмет для экспорта».  

Римский папа является светским государем, власть которого распространяется на территорию в сорок четыре гектара. Это символическое государство имеет при себе огромный дипломатический корпус и само посылает своих нунциев в страны, поддерживающие отношения с Ватиканом. За время понтификата Бенедикта XV, Пия XI и Пия ХII число этих стран непрерывно росло. В период второй мировой войны в столице католического мира был аккредитован даже японец в ранге посла. Суть дела в том, что Ватикан превратился в биржу международных отношений для дипломатов буржуазных государств. Здесь политика империалистов представлена в химически чистом виде. Ей не могут мешать национальные интересы страны, в которой буржуазная дипломатия плетёт свои интриги, ибо «ватиканцы» не являются нацией, С помощью своих епископов, священников, монашеских орденов, миссионеров, разбросанных по всему миру, папство превратило Ватикан в международный центр информации и шпионажа, в идеальное место для взаимного наблюдения, закулисных переговоров, внешнего сглаживания противоречий между капиталистическими странами в общем потоке антисоветской политики. Интересы крошечного государства Ватикан играют при этом такую же роль, как цена бумаги для -печатания денег.

Таковы основные причины, делающие римского первосвященника близким другом американских жрецов Маммоны. Претензии папы на мировое господство смешны. Но, несмотря на глупость этой средневековой мечты, мы не должны забывать, что римская иерархия обладает реальной политической силой.

«В ходе войны,— указывал товарищ Сталин 6 ноября 1944 года, — гитлеровцы понесли не только военное, но и морально-политическое поражение» . С этого времени католическая церковь играет особую роль в планах американских империалистов. Они видят в ней организованную силу, способную создать видимость моральной основы для политики новых военных авантюр. Американские поджигатели войны ценят влияние католических партий, как эрзац фашизма в новых условиях.

Народы мира должны во время понять эту опасность, чтобы в сложной борьбе современности разоблачать социальную демагогию папства и разбить его политическую организацию.

В буржуазной литературе существует множество книг, разоблачающих нетерпимость католической церкви, зверства инквизиции, мораль иезуитов, Собраны и освещены факты, рисующие в самом неблаговидном свете международную политику Ватикана, его тесную связь с фашистской реакцией, материальную заинтересованность в делах мира сего.

И всё же эта полемика против клерикалов, имевшая длинную историю, не подорвала влияния папства. Напротив, такая страна как Франция, где писали своя памфлеты Вольтер и Гольбах, где существует традиция антиклерикальных законов до сих пор  является одной из самых католических стран.

Буржуазные авторы объясняют этот известный факт коварной политикой римской иерархии. Действительно, обман — страшное оружие в руках опытных интриганов. Но для того, чтобы обман имел успех, нужно, чтобы находились люди, способные обманываться. Почему же католические партии до сих пор имеют влияние среди трудящийся в таких странах, как Франция или Италия? Буржуазная литература о Ватикане проходит мимо этого коренного вопроса.    .

Поддерживая партии «христианской демократии», американские империалисты хотят делать политику, опираясь на религиозные убеждения верующих. Марксистская теория учит, что религия имеет глубокие корни в условиях жизни трудящихся при капитализме. Но влияние религии не одинаково у различных народов. Так, в истории русского народа, в силу ряда причин, религия и церковь, не играли такой общественной роли как в католических странах. Возражая славянофилам, Белинский указывал на отсутствие религиозной экзальтации в национальном характере русских в видел в этом залог будущего величия русской культуры. «Суеверие проходит с успехами цивилизации, — писал Белинский,— но религиозность часто уживается с ними». Живой пример Франция, где и теперь много искренних католиков между людьми просвещёнными и образованными, и где многие, отложившись от христианства, всё еще упорно стоят за какого-то бога».

Влияние духовенства на политическую жизнь есть национальное несчастье, присущее некоторым странам. Оно связано с историей классовой борьбы на Западе. В этих странах борьба против феодализма началась рано. Она совершалась под гегемонией буржуазии и части дворянства. На исходе средних веков возникло передовое умственное движение, враждебное церкви и религиозному аскетизму. Литература освободилась от школьной узости. В искусстве торжествовало светское, реалистической мировоззрение. Наука сделала большие успехи в деле объяснения природы на основе её собственных законов.

Но эта победа знания над религией имела свою оборотную сторону. Свет и свобода были доступны немногим, и народные массы могли сказать просвещенной частям общества: «Ты для себя лишь хочешь воли». Везде, где это было возможно, имущие классы обращались спиной к народу, стараясь укрепить свои  привилегии, свои честные права и свободы путём соглашения с монархией. Атеизм этого времени был связан с узким кругом «свободных умов», которые ненавидели ханжество большинства в своём собственном классе и презирали чернь. Их идеал требовал богатой и красивой жизни — на тёмном фоне невежества, среди нищеты и горя. Это был «пир во время чумы». Гениальный образ, созданный Пушкиным, заключает в себе глубокую  историческую истину.

Оставленный в темноте, порабощённый своими духовными пастырями, народ стал жертвой социальной демагогии церкви, которая говорила ему: «Все твои бедствия это плоды просвещенья. Засилье безбожников — вот враг!».  Отсюда тот странный факт, что теория, объявляющая народ источником власти в обществе, была изложена в XVI веке церковными авторами — как протестантами, так и католиками. В конце этого столетия в Париже происходило восстание Лиги, которое до си пор представляет большие трудности для историка — настолько смешаны в нём справедливое возмущение народных масс и реакционная агитация католической чёрной сотни.

Ещё в XVIII веке, в эпоху подъема буржуазной демократии, Вольтер считал людей, не имеющих собственности, главной опорой религиозного фанатизма. И это не было частным мнением Вольтера, следствием его дурного нрава или особой политической позиции. Так думали и другие просветители. Достаточно прочесть статью «Толпа» в энциклопедии Дидро, чтобы понять, как мало верили эти люди в разум народных масс, которым они глубоко сочувствовали. С другой стороны, Руссо и якобинцы считали религию опорой бедных людей, защитницей угнетённых. Руссо требовал казни атеистов. Робеспьер писал в декабре 1792 года: «Присмотритесь внимательно к тому, какая часть общества освободилась от влияния религиозных идей. Богатые классы. И это объясняется тем, что среди лиц, принадлежащих к этим классам, одни более образованны, а другие только более испорченны. Кто убеждён в необходимости религии? — Наиболее слабые, наименее обеспеченные». Якобинцы, были защитниками народа, но логика классовой борьбы заставляла их ненавидеть материализм либеральной буржуазии. Этот раскол между наукой и демократией из прошёл даром для французской революции.

То же самое повторилось на международной арене. Армии Наполеона несли в феодальные страны буржуазное право и буржуазное просвещение. Но право и просвещение, принесённые на штыках завоевателей, не прочны. Отсюда глубокое противоречие — сравнительно более передовая французская культура вызвала ненависть угнетённых наций или, по крайней мере, законное недоверие. Тех, кто читал французские книги, клеймили позорной кличкой «офранцуженных». Этим воспользовалась феодальная реакция, чтобы разжечь пламя религиозного фанатизма и любви к старине. В Испании и немецких странах национально-освободительное движение против французских завоевателей приняло много реакционных черт. Атеизм, который в течение XVIII столетия вытеснил суеверие или заставал его дрожать за своё владычество над умами людей, снова отступает в начале следующего века под натиском религиозных настроений. Подъём буржуазных наций, связанный с господством имущих классов, не мог привести к победе научного мировоззрения над религией.

Это противоречие повлияло на весь ход умственной жизни западноевропейских стран. В эпоху реставрации папство берёт реванш. Впервые «между людьми просвещёнными и образованными» находится много сторонников католической церкви. Это люди, добровольно возлагающие на себя вериги средневекового культа не потому, что они разделяют наивную веру крестьянина, а вследствие особо изысканной ложной философии. В 1819 году де Местр объявил непогрешимость римского папы вечным мировым законом. В полемике против абстрактного, всечеловеческого идеала XVIII века романтики выдвинули понятие народности. Но для писателей этого направления «народность» была враждебна революции или, по крайней мере, передовой революционной теории. Она означала песни и сказки феодальной старины, готические соборы, патриархальное подчинение и религиозную экзальтацию. Даже утопический социализм принимает временами религиозный оттенок,

В ходе этой сложной борьбы европейская реакция сделала важное для себя открытие. Она поняла, что раскол нации на образованную часть и религиознее большинство затемняет истинный смысл классовых противоречий и является сильным оружием против демократии. Во второй половине XIX века мы видим сознательное применение политики раскола со стороны правящих классов. Характерным примером может служить «война за культуру» (Kulturkampf) Бисмарка, В 1872 году иезуиты были изгнаны из германской империи. Вспомнив дружбу Фридриха с Вольтером, Пруссия стала в позу борца за просвещение против тёмных сил папства. Не мало чернил было пролито в защиту свободомыслия. Но всё это только усилило роль католической партии, которая сумела воспользоваться религиозной враждой для социальной демагогии и укрепила свои позиции за счёт народной ненависти к пруссакам в Баварии, Эльзас-Лотарингии, на Рейне и в других частях империи. Через двадцать лет этот шумный конфликт был закончен сделкой между Бисмарком и католической иерархией.

С некоторыми изменениями «война за культуру» происходила также во Франции. Антиклерикализм третьей республики, связанный главным образом с именем Жюля Ферри, сыграл здесь такую же двусмысленную и, в конечном счёте, реакционную роль, как в Германии. Начиная с 1880 года, французской палатой была принята серия законов против монашеских орденов, иезуитских конгрегации и т. д. В 1905 году Франция официально отменила конкордат с Ватиканом и стала «светским государством». В течение всего этого периода на поверхности политической жизни постоянно кипела борьба вокруг церкви. Буржуазный антиклерикализм извратил истинный смысл прогрессивной критики религии, и французская рабочая партия Жюля Геда на Иссуденском конгрессе 1902 года с полным основанием приняла резолюцию, в которой разоблачается «новый манёвр класса капиталистов, направленный на то, чтобы отвлечь трудящихся от борьбы против экономического рабства, которое является основой всех других видов рабства, как политического, так и религиозного».

Сопротивление антицерковным законам раздуло политическую роль духовенства во Франции. Оно сделало церковь «гонимой» и помогло ей найти дорогу к сердцам тех, кто чувствовал себя подавленным буржуазной цивилизацией, особенно среда мелкого люда городов, крестьян и женщин. Французский «культуркампф», как и немецкий, кончился тем, что буржуазное государство помирилось с папой. В 1918 году во Фракцию, вернулись иезуиты. Два года спустя были установлены дипломатические отношения с Ватиканом. В период между двумя войнами громадный аппарат французской католической церкви, тесно связанный с банками и военной кликой, оказывал громадное давление на политическую жизнь страны. Наконец, в 1840 году антиклерикальная третья республика разрешилась от бремени фашистским католическим государством Петэна.

Но это ещё не всё. Нельзя забывать слова Ленина: «...традиция буржуазной войны с религией успела создать в Европе специфически буржуазное извращение этой войны анархизмом, который стоит, как давно уже и многократно разъясняли марксисты, на почве буржуазного мировоззрения при всей «ярости» своих нападок на буржуазию» . В романских странах последователи Бакунина и бланкисты, в Германии ученики Дюринга из группы Моста требовали подавления религии государственной властью. Говоря о Дюринге, Энгельс писал: «Он превосходит самого Бисмарка, предлагая издать строгие майские законы не только против католицизма, но и против всех религий вообще; направляя своих жандармов будущего на религию, он увенчивает её благодаря этому ореолом мученичества и обеспечивает ей тем самым более продолжительное существование» . С такой же энергией Энгельс выступал против французских бланкистов: «Одно несомненно: единственная услуга, которую в наше время можно еще оказать богу, — это провозгласить атеизм принудительным символом веры и перещеголять противоцерковные законы Бисмарка о культуркампфе — запрещением религии вообще» .

В Германии извращение борьбы с религией в духе анархизма возникло ещё в сороковых годах XIX века среди левых гегельянцев — Бруно Бауэра, Штирнера, Мейена и других. Уже в исторических работах и публицистике Бруно Бауэра критика христианства принимает резко враждебный демократии реакционный оттенок. Наследником Бауэра был Фридрих Ницше, который с гордостью называл себя «антихристом».

В конечном счёте атеизм и демократия совпадают, но только а конечном счете. Исторически это единство осуществляется очень сложным путём, через множество противоречий и отступлений, Религия защищает классовое неравенство, но не всегда и не всякая борьба против религии связана с революционным движением. История древней философии в эпоху софистов показывает, что атеизм может быть связан и с реакционной общественной позицией. В новое время также возможен и существует «атеизм» врагов народа, софистов реакции. Доказательство — философия Ницше, который ссылался на Вольтера и Гельвеция, чтобы оправдать свой идеал господства сильных над слабыми. «Мы должны потерять веру в бога, в свободу, в бессмертие, как теряют молочные зубы, — писал Ницше, — лишь тогда у нас вырастут настоящие зубы». Борьба Ницше с попами — один из эпизодов буржуазного антиклерикализма. Эта позиция часто выступает в соединении с каким-нибудь видом «человекобожия». Всё декадентство в литературе и философии построено на игре богостроительства и богоборчества. Вот почему папа недоволен философией Сартра и ему подобных изысканных мракобесов.

Совместимость буржуазного атеизма, критики христианства или, по крайней мере, антиклерикальной пропаганды с крайней реакцией является очевидным фактом. В кровавой обстановке фашистских погромов продолжалась игра в антихриста. Гитлер и его шайка объявили себя сторонниками «нового язычества», что не мешало им широко пользоваться услугами католической церкви. Таким образом, фашизм унаследовал антиклерикальные фразы Бисмарка, Ницше и анархистов. Хулиганские выходки против церкви, избиения, а иногда и убийства священников, конфискация имущества монастырей — всё это должно было засвидетельствовать «революционность» фашистского режима. Одно время (до 1933 года) католические епископы запрещали хоронить нацистов по христианскому обряду, если при этом происходили гитлеровские церемонии, которые считались языческими. Между Ватиканом и фашистскими правительствами несколько раз возникали конфликты, скорее условные, чём действительные. В этих разногласиях (иногда просто дрязгах) заключался важный шанс общей стратегии класса капиталистов. Благодаря тому, что в глазах обывателя была создана видимость гонений на католическую церковь, агенты папства могут сейчас выступать под флагом «христианской демократии».

Отсюда видно, какую роль играет вопрос об отношении к религии для политической борьбы в странах западной Европы. Все расчёты реакции построены на разъединений народных масс. Сознательный пролетарий и рабочий-католик, трудящийся города и более отсталый крестьянин, интеллигенция, живущая в особом, часто искусственном мире, и простые люди, соблюдающие церковные обряды по традиции или потому, что они верят в доброго и справедливого бога, наконец. мужчина и женщина в одной семье — все эти различия становятся материалом для политических интриг. История буржуазных наций создала возможность разъединения людей на почве «холопской иерархии профессий», расовой принадлежности, местных интересов, религиозной веры или безверия. И богатое меньшинство всячески стремится превратить эту возможность в действительность. Посредством печати, дешёвых увеселений, базарного искусства имущие классы торгуют пошлостью, стараясь превратить народ в толпу рабов, жаждущих только хлеба и зрелищ. Другой рукой они поддерживают «бунт против пошлости», провозглашаемый декадентами с их претензией на абсолютную свободу творчества, мнимо-революционными исканиями в области формы и презрением к стандартному «человеку улицы». Та же механика действует в области религии: поддержка католического мракобесия и декадентский бунт против бога — это две стороны одной и той же медали.

Основная тема всей современной буржуазной литературы — противоположность личности и толпы, критически-мыслящей «элиты» и «безличных масс». При помощи этой духовной отравы буржуазия стремится разделить интеллигенцию и народ, заразить «революционной» фразой передовую часть трудящихся и посеять недоверие к ней в большинстве нации, чтобы вернее отдать это большинство в руки испытанных духовных пастырей. Стратегия раскола и разделения верно служила реакции в прежней истории Запада. Она и сейчас является её главным оружием.

Ключ к новой эпохе европейской истории — в правильной тактике коммунистов, объединяющих все демократические элементы каждой страны. Тактика коммунистов по отношению к церкви вытекает из марксистского атеизма, который нельзя смешивать с антиклерикальной традицией буржуазии. Марксистский атеизм признаёт непримиримость научного мировоззрения с идеализмом церкви. Он не допускает малейшего компромисса с религией.

Но есть ещё одна грань, отделяющая коммунистическую позицию от буржуазной «Марксист должен быть материалистом, т. е. врагом религии, но материалистом диалектическим, т. е. ставящим дело борьбы с религией не абстрактно, не на почву отвлеченной, чисто-теоретической, всегда себе равной проповеди, а конкретно, на почву классовой борьбы, идущей на деле  воспитывающей массы больше всего и лучше всего» .

Нельзя забывать, что наиболее выдающиеся, иногда превосходные образцы борьбы с религией на почве буржуазного атеизма имели большой недостаток. Великая атеистическая литература XVIII века боролась против религии абстрактно, с точки зрения разума, отвергая её как обман жрецов и суеверие толпы. Отсюда вывод, который часто встречается у просветителей: признание необходимости религии для широких масс, при условии её подчинения государству и превращения духовных лиц в чиновников (идея Вольтера, осуществлённая Наполеоном), либо другой вывод, который встречается у некоторых деятелей французской революции, как Эбер, —  требование насильственного упразднения католического культа.

Марксистский атеизм подходит к религии исторически, указывая её материальные корни в общественных условиях. Религиозные заблуждения нельзя  победить при помощи простой пропаганды более просвещённых взглядов, а тем более посредством насмешки или насилия. «В программе социал-демократов, — писал И. В.Сталин в 1913 году, — имеется пункт о свободе вероисповедания. По этому пункту любая группа лиц имеет право исповедовать любую религию: католицизм, православие и т. д. Социал-демократия будет бороться против всяких религиозных репрессий, против гонений на православных, католиков и протестантов» . Лишь на основе этого требования свободы вероисповедания пролетарская партия может вести свою непримиримую принципиальную критику всякого религиозного мировоззрения.

Чтобы победить религию действительно и прочно нужно устранить те общественные корни, которые постоянно поддерживают её существование даже в обществе с развитой наукой и техникой. Эти корни — в капиталистическом рабстве трудящихся. Отсюда следует, что распространение атеистических идей нельзя считать главной задачей коммунистов. Их главная задача состоит в практическом уничтожении причин всякого рабства, в том числе религиозного. Ради успеха самой борьбы за научное, атеистическое мировоззрение эта борьба должна быть подчинена политической цели рабочего класса.        

В статье «Социализм и религия» Ленин говорит: «Но мы ни в каком случае не должны при этом сбиваться на абстрактную, идеалистическую постановку религиозного вопроса «от разума», вне классовой борьбы,— постановку, нередко даваемую радикальными демократами из буржуазии. Было бы нелепостью думать, что в обществе, основанном на бесконечном угнетении и огрубении рабочих масс, можно чисто-проповедническим путем рассеять религиозные предрассудки. Было бы буржуазной ограниченностью забывать о том, что гнет религии над человечеством есть лишь продукт и отражение экономического гнета внутри общества. Никакими книжками и никакой проповедью нельзя просветить пролетариат, если его не просветит его собственная борьба против темных сил капитализма. Единство этой действительно революционней борьбы угнетенного класса за создание рая на земле важнее для нас, чем единство мнений пролетариев о рае на небе» .

Такова неотразимая постановка вопроса с точки зрения материалистической диалектики. Если католик вместе с рабочими коммунистами борется против засилья трестов, против своих и чужеземных поджигателей войны, он борется также против религиозного рабства. Если передовой рабочий даёт себя отделить от народных масс на почве религиозной веры или атеизма — он способствует реакционной политике Ватикана и стоящих за его спиной американские капиталистов. Недаром католическая иерархия повсюду выдвигает лозунги типа «бог или Карл Маркс» — в качестве признака для разделения двух основных сил, борющихся в современном мире. Со своей стороны, коммунистические партии ведут успешное наступление против церковной реакции на основе правильной тактики единства трудящихся, получившей название «тактики протянутой руки».

Выступая по радио 17 апреля 1936 года, Морис Торез сказал: «Мы, не имеющие отношения к церкви, протягиваем тебе руку, католик, рабочий, служащий, ремесленник, крестьянин, ибо ты наш брат и тебя, так же как и нас, тревожит одно и то же». В борьбе против гитлеровской оккупации эта тактика принесла свои плоды. Тысячи католиков боролись вместе с коммунистами. Значительная часть низшего духовенства поддерживала сопротивление, В этой борьбе выросла национальная роль коммунистической партии, как вождя всех трудящихся.

В Италии, на другой день после освобождения от фашистов, Пальмиро Тольятти выдвинул программу союза всех демократических элементов страны, независимо от их отношений к папству. «Мы хотим осуществить единый фронт с широкими католическими массами»,— сказал Тольятти 9 июля 1944 года. Христианско-демократическая партия де Гаспери сделала всё, чтобы расколоть итальянский народ и превратить его в послушное орудие в руках американских империалистов. Но позиция коммунистов произвела громадное впечатление на массы, и союз с широкими сдоями. трудящихся-католиков осуществляется на деле.

Ярким примером солидарности народных масс является движение борцов за мир. Несмотря на реакционную агитацию католических газет и всего аппарата папской власти, вопрос о загробном мире не мешает верующим католикам подписывать Стокгольмское Воззвание. Многие из них становятся активными сборщиками подписей. Это относится не только к рядовым членам церкви, но и к духовным лицам, прежде всего приходским священникам, которые всегда стояли ближе к народу. В странах народной демократии низшее духовенство с самого начала кампании по сбору подписей оказывало ей моральную поддержку. Епископат, следуя указаниям Рима, относился к движению против атомной бомбы по меньшей мере холодно. Так, было, например, в Польше. Но, под давлением масс, польские епископы во главе с кардиналом Сапегой отказались от этой позиция, и 22 июля 1950 г. была опубликована декларация секретариата польской церкви о поддержке Стокгольмского Воззвания. В демократической Венгрии, где среди духовенства также много участников движения борцов за мир, религиозное общество «Венца господня» организовало специальное паломничество, посвященное этой цели. В Албании Воззвание подписал глава местной католической церкви Дон Марк Души.

Громадный успех движения за мир в таких странах, как Франция или Италия, где существуют сильные католические партии, является одним из  самых   важных фактов последнего времени. Италия   всегда   считалась   отечеством   католицизма. В условиях правительственного   террора   «христианско-демократической   партии» и враждебной работы центрального аппарата церкви здесь собрано более семнадцати миллионов подписей. Это большой успех тактики протянутой руки. Участие приходского священника в местном комитете борьбы за мир никого не удивляет в Италии, Такие примеры обычны в этой стране. Несмотря на близость папской канцелярии, Стокгольмское Воззвание подписывают также многие представители высшего духовенства. Вслед за архиепископом Триеста Сотни  к движению против атомной бомбы присоединились другие церковные деятели. Так, епископ Гроссето Галеацци опубликовал в печати следующее заявление: «Кто говорит о возможности применения атомного оружия как средства войны, тот заслуживает, чтобы история безжалостно прокляла его навеки». Воззвание комитета борьбы за мир подписывали даже гости Ватикана, паломники «святого года».

Во Франции, где в настоящий момент собрано более пятнадцати миллионов подписей, совместная политическая борьба трудящихся, независимо от их мировоззрения, имеет прочную традицию, скреплённую кровью мучеников, погибших во время немецкой оккупации. Здесь также много активных участников движения среди низшего духовенства. Печать сторонников мира приводит ряд заявлений духовных лиц, осуждающих атомное оружие. Характерно, что к всенародному требованию запретить атомную бомбу присоединялись даже главы религиозных орденов. Все эти факты по-своему, то есть косвенно, отражают силу и глубину народного движения, захватившего широкие круги верующих. В печати опубликована декларация кардиналов и архиепископов Фракции, которые в общих выражениях присоединяются к требованию о запрещении атомного оружия. Декларация подписала такими известными церковными политиками, как архиепископы-кардиналы Льенар, Жерлье, Рокк, на чьей совести не мало грехов против французского народа. И эти люди, ненавидящие всякие демократические идеи, не говоря уж о марксизме, вынуждены отречься от воинствующих сторонников атомной бойни — они не могут поступить иначе!

Тесная связь между организацией религиозной пропаганды и капиталом, связь экономическая и политическая есть факт, особенно ярко проявляющийся в деятельности Ватикана. Союз всех трудящихся, без различия их взглядов на религию, есть другой факт, который с каждым днем приобретает более важное значение. Задача коммунистов — полностью разрушить связь между религиозной традицией и политикой имущих классов.

На XII съезде французской коммунистической партии (1950) вопрос о работе среди католических масс занял большее место. «Продолжайте, развивайте, не боясь сарказма отсталых клерикалов, политику протянутой руки в отношении трудящихся католиков, — сказал в своей речи Морис Торез. — Повторяйте верующим: Чем спорить о том, есть ли рай на небе, объединимся лучше для того, чтобы земля не превращалась в ад и чтобы наши дети не были ввергнуты в новую катастрофу».

Католическая реакция приходит в бешенство при одной мысли о единстве трудящихся без различия их религиозной принадлежности. Она справедливо видит в этом гибель своей политической системы, традиционного оружия, которое веками служило закрепощению народов.

Теперь на Западе есть такая партия, которая способна покончить с национальным несчастьем многих европейских стран — политическим делением общества по религиозному признаку. Это громадный шаг вперёд, большой праздник для народов этих стран.