|
О ДИАЛЕКТИКЕ РАЗВИТИЯ СОВРЕМЕННОГО КАПИТАЛИЗМА
К. Дымов
Моя статья «Япония: последует ли "экономический "афтершок”?», взятая из еженедельника «2000», вызвала обсуждение на форуме «Пропаганды». Товарищ Владимир написал следующее: «Абсолютное
непонимание автором диалектики развития капитализма. Причиной кризисов
является "избыток" произведенной продукции, а не некий катаклизм. Разве
Вторая Мировая война, а ведь куда масштабнее были разрушения, вызвала
экономический кризис? Экономические трудности, но не кризис. Напротив,
все колеса производительной машины капитализма закрутились энергичнее.
Ведь образовался недостаток продуктов, который стали восполнять. Так и с
Японией. Лишь она и пострадает, а за ее счет все остальные "помощники"
только еще более наживутся и решат многие свои проблемы. Не только
экономические, но и политические».
Прежде всего, товарищ Владимир несколько исказил мою точку зрения: якобы я считаю причиной возможного нового кризиса «катаклизм». Я-то как раз утверждаю обратное: «Так что, если, в самом деле, японская катастрофа вызовет очередной экономический крах в масштабах Японии или всего мира – причиной этого будут вовсе не тектонические подвижки земной коры».
В своей статье я, наоборот, показываю, что японская экономика сама по
себе очень слаба и пребывает в длительном застое, что государственные
финансы в этой стране ни к чёрту и государство безо всякого форс-мажора
продвигается к дефолту. То есть, Япония и так слабеет и идёт к краху – в
силу действия внутренних причин, – а «катаклизм» всего лишь усугубляет экономические проблемы этой страны и приближает крах,
который, впрочем, в обозримое время может и не состояться, – я нигде в
своей статье не делаю однозначных и скорых «апокалипсических»
предсказаний.
Очень
я сомневаюсь, далее, что теперь «колёса производительной машины
капитализма закрутятся энергичнее» – по крайней мере, в самой Японии.
Если и до землетрясения японские капиталисты не желали развивать
производство на своей родине, предпочитая инвестировать за рубеж, в
Юго-Восточную Азию, прежде всего, – то отныне они этого делать не будут
тем более. Кто же возьмётся строить металлургические заводы и химические
комбинаты в сейсмоопасной стране, где возможны столь разрушительные (и
разорительные) катаклизмы? Именно на этом основан мой прогноз, что
наиболее сильный удар будет нанесён по тяжёлой
индустрии Японии, раз уж эта группа отраслей наиболее капиталоёмкая и
уязвимая в отношении землетрясений и прочих стихийных бедствий такого
рода.
Тем не менее, уважаемый критик поднял архиважный вопрос – о диалектике развития капитализма,
– за что мы должны товарища Владимира поблагодарить. В том, что
причиной кризисов является перепроизводство товаров, возникающее
периодически вследствие действия присущих капитализму антагонизмов, –
здесь он абсолютно прав. Кто бы спорил? Однако капиталистические кризисы – а, тем более, в наше время – нельзя сводить к одним лишь
кризисам перепроизводства. Кризис – явление гораздо более сложное и
многоплановое. В силу чрезвычайного развития финансово-кредитной системы
капитализма и в силу спекулятивного перерождения капиталистической
экономики кризисы перепроизводства всё больше проявляют себя
разрушительными явлениями в сфере финансов и кредита, проявляют себя как
денежно-кредитные и финансовые кризисы.
Этим, к слову, маскируется подлинная природа кризисов, и этим
пользуются буржуазные экономисты, пытающиеся представлять дело так,
будто бы, например, последний кризис 2008–2009 годов был вызван неверной
политикой Федеральной резервной системы США или какими-то махинациями
топ-менеджеров банков. А капитализм сам по себе тут «не при делах», и
чтобы кризисы более не повторялись, достаточно всего-навсего подправить
банковское законодательство. Сделать банкиров «более ответственными»…
Нет,
бесспорно, кризис 2008–2009 годов, как и все, вообще, циклические
кризисы капитализма, был кризисом перепроизводства, и данный тезис мы
обязаны отстаивать с цифрами в руках. Финансово-кредитный кризис сопровождает
кризис перепроизводства (хотя, как правило, биржевой крах предшествует
по времени началу рецессии – просто обвал акций происходит тогда, когда
факт «перегрева экономики» становится очевидным для «биржевых волков» и
они начинают избавляться от бумаг на пике их раздутых котировок) и при
этом он многократно усиливает и усугубляет
кризис перепроизводства. Взять хотя бы такой аспект: испытывают
затруднения банки – задыхается без кредитов промышленность, причём в тот
момент, когда кредиты остро важны для выживания капиталистов.
Здесь
мы имеем диалектическое обратное воздействие следствия на причину:
кредитный кризис, возникший из-за перепроизводства, наносит ещё более
тяжёлый удар по производству, делает его спад более резким и глубоким. И
чем сильнее развивается финансово-кредитная система капитализма,
функционирующая в интересах получения максимальных прибылей владельцами
банков и фондов, чем более спекулятивный характер принимает деятельность
финансистов, чем большие капиталы направляются в «финансовые пузыри», а
не в реальное производство, тем всё более пагубными, более
опустошительными становятся финансовые кризисы.
Более
того, финансово-кредитная система капитализма в известной мере
«отрывается» от потребностей сферы материального производства, начинает
«жить своей собственной жизнью», функционировать «самостоятельно»,
обслуживая колоссальные спекулятивные операции. Вследствие этого, помимо
циклических, регулярных финансовых кризисов, сопровождающих кризисы
перепроизводства, случаются «спонтанные», т.н. специальные кризисы
– меньшие или большие биржевые и банковские крахи, так или иначе
влияющие на производственный сектор и искажающие нормальный
капиталистический цикл. Это когда в фазе подъёма время от времени рост
производства вдруг прерывается «остановками» и даже небольшими «откатами
назад», или когда начавшаяся после окончания спада депрессия может
перейти в пресловутую «вторую волну кризиса».
Но
то, что периодически происходят экономические кризисы, – это только
часть проблемы. Ещё бóльшая проблема состоит в том, что капиталисты с
кризисами борются! Борются по-своему.
Буржуазное государство принимает целый комплекс «антикризисных мер»:
субсидирует испытывающих затруднения капиталистов, «накачивает»
экономику «дешёвым» кредитом, чтобы «подтолкнуть» производство и поднять
потребительский спрос, и даже выкупает банкротящиеся банки и
предприятия, беря на себя их долги. Да, эти меры дают свои плоды:
кризисы «смягчаются», «сглаживаются», острота проблем на время
снимается. Однако противоречия не устраняются (устранить их может только
устранение самого капитализма!); подлинное разрешение кризиса лишь переносится на следующий раз.
Так или иначе, «побеждая» кризис сегодня, буржуазное государство
закладывает предпосылки для ещё более тяжёлого кризиса завтра. Это мы
наблюдали во время последнего кризиса, когда власти «тушили пожар»,
забрасывая его триллионами долларов. В Интернете даже забавная
карикатура была: пожарные поливают горящий небоскрёб из брандспойта
пачками «зелёных»! Завтра бороться с кризисом будет ещё сложнее,
придётся прикладывать ещё более титанические усилия и «вливать» в
экономику ещё больше денег, и далее по новому циклу; и из этого
порочного круга буржуазному государству выскочить уже вряд ли удастся.
Борьба
буржуазного государства с кризисами, в том числе и посредством
милитаризации и войн, ведёт к ускоряющемуся разбуханию государственного
долга. В катастрофическом росте госдолга находит своё концентрированное
выражение и проявление общий кризис капитализма,
углубление всех его противоречий, неспособность сегодняшнего,
«перезревшего» капитализма обеспечивать развитие производительных сил
человечества. Можно даже сказать, что государственный долг – это та
«болевая точка», где сходятся и концентрируются все противоречия капитализма, и удар в которую грозит ему гибелью.
Защита
и «спасание» капиталистической экономики всё более ложатся на плечи
буржуазного государства, а оно-то всё хуже справляется с этой задачей,
оно прогибается под непосильной ношей. Расходы государства растут –
особенно быстро как раз во время кризисов, а собираемых в виде налогов
доходов не хватает. Общественный характер современного производства и
растущий масштаб задач, стоящих перед обществом и государством,
объективно требуют увеличения той доли общественного продукта, что
перераспределяется централизованно, через бюджет. Но при капитализме
этому препятствует частнокапиталистическая форма присвоения созданного
продукта: буржуазное государство обязано обеспечивать капиталистам
наивысшие прибыли и оно не может покуситься на прибыли капиталистов,
забирая их в виде растущих налогов. Да оно не может сделать этого уже
хотя бы потому, что в условиях глобализации поднятие налогов сразу
приведёт к утечке капиталов из страны – туда, где «инвестиционный
климат» благоприятнее!
Так что приходится постоянно жить в долг,
кое-как «латать дыры» сегодня, не думая о том, что будет завтра, не
думая о том, как будут решать углубляющиеся проблемы власти в
более-менее отдалённом будущем. Государства вынужденно выстраивают «финансовые пирамиды», самой грандиозной из коих является, безусловно, «финансовая пирамида» США. Стержневой проблемой становится проблема рефинансирования
долгов. Некоторые «официальные» экономисты уверяют, будто растущий
госдолг может поддерживаться бесконечно долго. Мне же кажется, что сей
процесс не может продолжаться до бесконечности. Как говорят в народе,
сколько верёвочке не виться, а конец всё равно настанет. Потому что
общий кризис капитализма, замедление в его эпоху темпов экономического
роста, торможение научно-технического прогресса сужают ресурсы для
рефинансирования долга, неумолимо затягивают «долговую петлю», ведут
дело к развязке. А с другой стороны, колоссальное оттягивание финансовых
средств на обслуживание госдолгов и финансирование непроизводительных
издержек государства сокращает инвестиции в реальное производство,
замедляя экономический рост.
«Финансовая пирамида» растёт, но фундамент-то у неё бумажный! Это – воистину «колосс на бумажных ногах».
«Пирамида» рано или поздно рухнет – скорее всего, как раз во время
очередного мощного кризиса перепроизводства, когда напряжение финансовой
системы достигнет чрезвычайной величины; и дефолт такой крупной страны,
как США или та же Япония, будет иметь куда более тяжкие последствия,
чем «обычный» кризис перепроизводства. В конце концов, начиная с 1825
года мир испытал более двадцати кризисов перепроизводства, но ни один из
них не стал фатальным. Всякий кризис был большей или меньшей
катастрофой, но то всегда была лишь «преходящая неприятность» для
капитализма. Необычайной силы кризис перепроизводства, усиленный
финансовым «мегакризисом», – вот это был бы вправду серьёзный удар.
Тогда бы и наступил «ссудный день» капитализма!
Ведь дефолт Соединённых Штатов – главной капиталистической державы, главной цитадели империализма – означал бы, по сути дела, банкротство всего класса капиталистов, причём не только американских, но всей мировой буржуазии. Означал бы, по сути, банкротство капитализма, капиталистической системы как таковой. Для миллиардов людей на Земле «всесильная и процветающая» Америка олицетворяет собой
«вечный и несокрушимый» капитализм! Я не говорю уже о том, что дефолт
имел бы своим неминуемым результатом развал «социалки», резкое понижение
уровня жизни, конец сытой и довольной жизни западных обывателей. Вот
тогда, после краха Америки, стало бы ясно и очевидно: капитализм – труп!
Потому-то
буржуазия всего мира испытывает неописуемый ужас перед такого рода
сценарием «конца света». Оттого всемирная олигархия делает всё возможное
для спасения тех капиталистических стран, которым уже сегодня реально
угрожает дефолт. Вот недавно она пришла на помощь Греции и Ирландии –
потому что было ясно: их крах вызовет цепную реакцию и может обрушить
всю финансовую систему Евросоюза. А уж за США или Японию олигархия будет
бороться до самого конца…
Повторюсь
вновь, чтоб исключить превратное понимание моей мысли:
денежно-кредитный и финансовый кризис порождается кризисом
перепроизводства, сопровождает и усиливает его, а регулярно
повторяющиеся кризисы, с которыми пытаются бороться
«по-капиталистически», усиливают перенапряжение финансовой системы,
подтачивают и разрушают её и подготовляют финансовый «мегакризис». Такова диалектика развития (= упадка) современного капитализма.
Нужно при этом чётко различать циклические кризисы (суть кризисы перепроизводства), которые «приходят и уходят», и общий кризис капитализма, который не прекращается ни на день
и который затрагивает все без исключения сферы экономики и общественной
жизни. И циклические кризисы, и общий кризис капитализма органически и
неразрывно (диалектически!) связаны между собой, углубляют и обостряют друг друга. Явления общего кризиса капитализма всего явственней проявляются как раз в финансовой сфере, которая постоянно напряжена
и является источником разного рода угроз. Потому-то я и написал в
статье, что современная капиталистическая система неустойчива, «чревата
кризисами». Она готова разразиться финансовым кризисом практически в
любой момент, и какое-нибудь внешнее, привходящее событие может дать толчок – но уж, конечно, не стать причиной!
– экономической катастрофе того или иного размаха. Таким событием может
стать землетрясение, цунами, падение крупного метеорита на мегаполис
или, скажем, широкомасштабный теракт с применением оружия массового
поражения.
Любое такое событие способно спровоцировать
экономический катаклизм с непредсказуемыми и далеко идущими
последствиями, нанести находящейся в перманентном кризисе национальной и
мировой экономике урон, несравнимо больший, чем прямой материальный
ущерб. Может –
хоть и не обязательно должен, ибо последствия впрямь плохо поддаются
прогнозированию (как и ход движения «рыночной экономики» вообще!). И в
своей статье про Японию я об этом пишу предельно аккуратно, стараясь не
впадать в «бабованговские» пророчества.
Даже
если и не последует экономической катастрофы – бедствие способно, во
всяком случае, вскрыть «слабые места» системы, показать воочию её
гнилость и вдобавок намного усилить нагрузку на бюджет – как это
произошло, например, вследствие памятного урагана «Катрин»,
обрушившегося несколько лет назад на Новый Орлеан. И сейчас, вполне
возможно, мы узнаем ещё немало фактов, как капиталистические отношения
мешают, вопреки представлениям о хвалёной японской организованности,
ликвидации последствий стихийного бедствия и ядерной аварии, – и эти
факты тоже будут дискредитировать существующий строй.
К
тому же, эффект от нежданно-негаданно пришедшего бедствия может быть
стократно усилен средствами массовой информации, которые моментально
разнесут «дурные вести» по всему миру, а эти вести обрастут
«комментариями аналитиков» и слухами и вызовут панику – на тех же
биржах, к примеру. Вот и нынче: несмотря на заверения об отсутствии
радиоактивного заражения на российском Дальнем Востоке, перепуганные
жители скупают и пьют в лошадиных дозах препараты йода. Да что там
Дальний Восток: об этом смешно писать, но по поводу японской радиации
заволновались уже и на львовских базарах! А что если вечно трясущиеся
обыватели перестанут покупать японские товары, потому что «в них
радиация»?
Теперь
самое время вернуться к несчастной Японии. То, что стране придётся
долго «залечивать раны», – это очевидно. Скорее всего, ей не избежать и
спада производства. Однозначно, более резвыми темпами станет расти
государственный долг, а чем это грозит – расписано выше. Правда, есть
одно обстоятельство, о котором я забыл упомянуть в статье и которое, по
мнению специалистов, несколько смягчает остроту проблемы: на внешний
долг приходится не более 20% суммарного долга Японии. Но теперь
наверняка доля внешней задолженности возрастёт.
Конечно,
всё это не есть кризис в собственном смысле этого слова, это –
«экономические трудности». Беда только в том, что обрушившиеся
дополнительные трудности налагаются на хронический кризис.
Думается, Япония справилась бы с бедой легче и быстрее, если б она не
находилась в столь проблемном состоянии, как ныне, если бы она
развивалась так же динамично, как в 50-е и 60-е годы. Произойди такое тогда
или же произойди сейчас, но в «новых индустриальных странах» вроде
Китая или Индонезии, то действительно разрушение производительных сил
могло бы даже дать импульс к их последующему росту (точно: как в
разрушенной войной Японии); в страну потекли бы новые инвестиции для её
восстановления и развития. Однако в сегодняшней депрессивной Японии,
исчерпавшей потенциал развития «молодой» капиталистической страны, такое
произойдёт вряд ли.
Тут
ещё нужно отметить, что финансовый кризис особо опасен именно для
«старых» капиталистических стран, в немалой мере уже
«деиндустриализованных», с паразитической экономикой, основанной на
«пирамидах» и «пузырях». Именно потому опасен, что благополучие и
стабильность этих стран критически зависят от «надувания пузырей», а
вернуться, «усвоив уроки кризиса», назад, к временам «промышленного
капитализма» уже невозможно. Об этом говорит как раз опыт Японии, после
краха 1990–91 годов впавшей в застой, из которого она не выбралась до
сих пор. То же и Штаты: они не оправились после разрыва «пузыря
"доткомов”» 2000 года и «пузыря недвижимости» в конце 2000-х. А ведь
упомянутые крахи – сущие пустяки и мелочи в сравнении с гипотетическим
дефолтом США.
Итак, Японию с большой вероятностью ждут «тяжёлые времена». Вопрос: как это отразится на мировой экономике? Пострадает ли только
Япония? Скорее всего (многое зависит от масштабов трагедии, а они пока
не вполне ясны), японская беда на мировой экономике отразится – и притом
всё-таки негативно. Пострадает не одна
Япония. Потому что достигнутый уровень капиталистического
обобществления производства в международном масштабе обусловливает такое
положение, когда экономические проблемы в одной крупной стране «тянут
за собой» проблемы в других странах. Связи между странами стали слишком
уж тесными! И дело не в интенсивности торговых связей как таковых.
Гораздо важнее то, что за последние десятилетия самое высокое развитие
получила международная подетальная специализация
и, соответственно, кооперирование производства. Предприятия и страны
специализируются уже даже не на выпуске определённых готовых товаров, а
только лишь на изготовлении отдельных деталей и узлов. Этим они
крепко-накрепко связываются в сложные «цепочки» и «сети», и разрыв
«звеньев цепи» крайне болезнен – он ведёт к проблемам у многих
производителей из многих стран.
Конкретный
пример: ведущие японские машиностроительные фирмы являются важнейшими
поставщиками узлов для авиалайнеров «Боинга». Их доля в проекте «Boeing
777» – что-то около 30%. Если бы поставки вдруг, предположим,
прекратились – из-за последствий землетрясения, хотя бы, – остановил бы
работу и американский гигант. В свою очередь, не смогли бы реализовать
свою продукцию те предприятия из третьих стран, что поставляют японцам
детали и проч., и т.д. и т.п.
Сейчас
предсказывается существенный спад производства автомобилей в Японии (а
заодно и запчастей). А это точно затронет тысячи фирм, занятых по всему
миру продажей и обслуживанием именно японских машин, – они не смогут
быстро перестроиться, поменять специализацию, перейти к продаже и
обслуживанию авто из Китая и США. Многие могут разориться, вышвырнув на
улицу работников.
Уже, кстати, появились прогнозы, что из-за нарушения работы японских предприятий мировое производство автомобилей может упасть на треть!
Наконец, главный вопрос, вопрос вопросов, в решении которого японцы играют ключевую роль, – рефинансирование американского долга.
Игнорировать данную проблему, ограничиваясь рассмотрением только
одного, пусть даже и наиболее фундаментального, вопроса о
перепроизводстве, вырванного из контекста всего многообразия
экономических явлений, – это, по-моему, и есть непонимание диалектики
развития капитализма во всей её сложности.
Дмитрий Королёв (он же – К. Дымов)
|
