Победа Великой Октябрьской Социалистической Революции - грандиознейшее в мировой истории событие, проложившее человечеству путь к счастью, прогрессу и процветанию народов
Кольцо блокады вокруг Зимнего дворца сжималось всё тесней и тесней.
К 5 часам дня 25 октября части Красной гвардии с боем продвинулись вплотную к дворцу.
Зимний дворец расположен на берегу Невы. Это — огромное трёхэтажное здание почти в 200 метров длины; 160 ширины и 22 высоты. Вместе с прилегающими к нему Эрмитажем и Эрмитажным театром Зимний занимает около 9 гектаров. Перед дворцом — широкая площадь. С равных сторон её замыкают громады зданий Главного штаба и Адмиралтейства. Между ними и дворцом, среди пустынной площади, одиноко высится Александровская колонна.
Отряды Военно-революционного комитета заняли все выходы на Дворцовую площадь. Справа, возле гвардейского штаба и Певческого моста сконцентрировались отряды Красной гвардии и Измайловского полка. Павловский полк и небольшие группы солдат Преображенского полка продвинулись по выходящей к гвардейскому штабу Миллионной улице до Зимней канавки — узкого канала; выходящего на Неву, между Зимним дворцом и Эрмитажем. Вдоль Невы; по набережной Петра Великого и в районе Троицкого моста, расположился Ревельский ударный батальон моряков.
Против Зимнего, за зданием Главного штаба, на Морской, на прилегающих к ней улицах и возле Полицейского моста сосредоточился сильный кулак из частей Красной гвардии Выборгского и Петроградского районов. Здесь же находились броневики автобронедивизиона, зенитная артиллерия и полубатарея полевой артиллерии. Дальше по Невскому, у Казанского собора, стояли в полной боевой готовности орудия на тракторной тяге. Они были вызваны Временным правительством с фронта, но команды их по прибытии в столицу перешли на сторону Петроградского Совета.
Со стороны расположенного близ Главного штаба Александровского сада дворец окружали отряды Красной гвардии, моряки прибывшего из Кронштадта учебно-минного отряда, 2-го Балтийского и Гвардейского флотских экипажей, солдаты Кексгольмского полка, броневики автобронедивизиона.
С левой стороны, у Адмиралтейства, расположились моряки машинной школы, учебного судна «Океан» и других прибывших из Кронштадта частей. Левый фланг и центр опирались, кроме того, на резервы из солдат Егерского и Волынского полков.
На противоположном берегу Невы Стягивались рабочие отряды заводов Василеостровского района. Васильевский остров соединяется с центром Дворцовым мостом. Подступы к нему находились в руках красногвардейцев.
За рекой, напротив Зимнего, высоко в вечернем небе темнел шпиль Петропавловской крепости. Она также готовилась к активному участию в бою.
Петропавловская крепость — первое, самое старинное сооружение Петрограда. Она закончена Петром I в 1703 году на маленьком островке Енисаари (Заячий остров) на Неве. Свыше 60 тысяч крепостных рабов и солдат полегло при постройке этой первой на берегах Невы твердыни самодержавия. Впоследствии Петропавловка была обращена в государственную тюрьму. В Петропавловском соборе устроили усыпальницу русских царей. А рядом с пышными гробницами тиранов, в сырых каменных склепах крепостных равелинов, заживо хоронили лучших людей народа — революционеров. Теперь Петропавловка поворачивала жерла своих орудий против Зимнего — последнего оплота старой власти.
Военно-революционный комитет выработал окончательный план действий. Решили послать Временному правительству ультиматум сдаться в точно указанный срок — в 6 часов 20 минут. В случае отказа с Петропавловской крепости произвести сигнальный выстрел из пушки. Крейсеру «Аврора» дать два холостых выстрела из шестидюймовки. Эти выстрелы должны были послужить сигналом к началу штурма Зимнего дворца.
Вызвали охотников передать ультиматум. Выполнить взялся В.Фролов, самокатчик 1-го самокатного батальона.
На пишущей машинке наспех перепечатали ультиматум. Военно-революционный комитет требовал от Временного правительства сдачи Зимнего дворца и штаба округа под угрозой бомбардировки; Петропавловская крепость и крейсер «Аврора» готовы были открыть огонь.
Вместе, с самокатчиком А.Галаниным парламентер отправился в штаб округа. Недалеко от Эрмитажа их остановили красногвардейские цепи. Объяснив цель поездки, парламентёры с белым флагом двинулись в расположение противника. Три юнкера с винтовками наперевес вышли им навстречу. Парламентёры потребовали проводить их в штаб для передачи ультиматума.
По дороге юнкера угрожали «показать такой ультиматум...», но всё же провели Фролова в штаб округа, где находились в то время уполномоченный по водворению порядка в Петрограде член Временного правительства Н.М.Кишкин, два его помощника — П.Пальчинский и П. Рутенберг, генерал Багратуни и подполковник Н. Н. Пораделов. «Двадцать минут даётся на размышление», -— заявил Фролов, передавая ультиматум. Кишкин с помощником и генералом Багратуни ушли в Зимний дворец, обещав самокатчикам сообщить ответ по телефону.
Ультиматум доложили членам правительства.
Временное правительство помещалось в Малахитовом зале, огромные окна которого выходили на Неву. Взоры министров от скупых, суровых строк ультиматума перебегали на реку. Из окон углового зала виден был угрожающе вытянувшийся у моста крейсер «Аврора». По ту сторону Невы загадочно светились огни Петропавловской крепости. Сдаваться или ждать помощи? Прежде чем ответить на ультиматум, правительство решило посоветоваться со Ставкой.
Центральный телеграф уже давно был захвачен восставшими. Зимний дворец, казалось, был отрезан от всей страны. Но это было не так. Один провод остался необнаруженным, скорее всего железнодорожный или военного министерства. По этому проводу Временное правительство сохранило прямую связь со Ставкой до самой последней минуты. Меньшевик Никитин переговорил со Ставкой. Оттуда точно сообщили, какие полки посланы на выручку Зимнего дворца.
Временное правительство решило не вступать в переговоры с Военно-революционным комитетом.
Прошло двадцать минут. Парламентёры потребовали обещанного ответа. Пораделов попросил самокатчиков подождать ещё десять минут, за это время он обещал добиться от Зимнего ответа. Он позвонил в Зимний, но ответа не получил. Пока Пораделов вызывал министров по телефону, парламентёры вышли на улицу, вызвали караул Павловского полка и отряд Красной гвардии. Сводный отряд вошёл в штаб округа, обезоружил юнкеров, арестовал Пораделова, группу офицеров штаба и отправил в Петропавловскую крепость.
Захватом штаба полностью была завершена блокада Зимнего. Войска Военно-революционного комитета заняли исходные позиции для непосредственного штурма Зимнего дворца.
В Петропавловке в ожидании возвращения парламентёров вели подготовку к обстрелу Зимнего дворца. Обнаружилось, что крепостные артиллеристы отказываются стрелять. Снаряды не подходят, масла нет, орудия приспособлены только для салютов, — сбивчиво отговаривались они.
Убедившись, что крепостные артиллеристы явно ненадежны, представители Военно-революционного комитета сообщили об этом по телефону Свердлову. Он немедленно распорядился вызвать в крепость моряков-артиллеристов с морского полигона.
Стало темнеть. Пока возились с пушками, в крепости распространилось известие, что Временное правительство приняло ультиматум о сдаче. В Петропавловке стали готовиться к принятию арестованных.
Однако перестрелка не утихала. Со стороны Зимнего слышался пулемёт. Члены Военно-революционного комитета товарищи Подвойский и Еремеев помчались на машине к дворцу. У Зимней канавки их остановили. Задержанные объяснили, кто они и куда едут, передали известие о сдаче Зимнего. Из цепи красногвардейцев убеждённо заявили:
«Какой там сдались! Недавно оттуда нас здорово шпарили. Опасно туда ехать».
Оказалось, что занят был только штаб округа. Зимний дворец продолжал сопротивление.
Министр Никитин позвонил по телефону товарищу министра Хижнякову и рассказал об ультиматуме. Никитин просил его передать всем общественным организациям, что правительство требует от них полной поддержки. Никитин уверял Хижнякова, что если отправить в тыл войскам, оцепившим Зимний дворец, небольшие силы, то осаждающие разбегутся. Хижняков отправился в городскую думу, где обошёл все фракции. Кадеты, эсеры, меньшевики обещали поддержку.
Никитин снова вызвал по телефону московского городского голову Руднева, которому сообщил о решении правительства защищаться.
— Правильно, — ответил Руднев, добавив, что в Москве, так же как и в Петрограде, решено создать «комитет общественной безопасности».
— Этого недостаточно, необходимо поставить ребром вопрос о власти, — перебил его Никитин. — Если вы стоите на точке зрения Временного правительства, то вы должны обратиться ко всей России.
Руднев обещал немедленно исполнить поручение правительства1.
В Ставке шло лихорадочное собирание сил. Телеграмму Военно-революционного комитета, извещавшую о восстании, от армии скрыли. Известие сообщили только командующим фронтами. Те информировали фронтовые комитеты. К 6 часам вечера 25 октября и Ставку поступили по телеграфу сведения из армейских комитетов об отношении к событиям в Петрограде.
Исполнительный комитет Румынского фронта, Черноморского флота и Одесского военного округа (Румчерод) заявил, что обладает достаточными силами для ликвидации выступления.
Председатель Исполнительного комитета Юго-западного фронта признал недопустимым вооружённый захват власти и обещал выслать аналогичную резолюцию всего комитета.
Члены Исполнительного комитета Западного фронта выразили уверенность, что комитет поддержит Ставку. При этом указали, что во II армии настроение ещё не определилось.
Из Исполнительного комитета Северного фронта донесли, что XII армия, видимо, осудит большевиков. К этому добавляли, что в V армии большевики, возможно, найдут поддержку. То же сообщалось и о тыловых частях Северного фронта.
Чем ближе к революционной столице, тем неувереннее выступали комитеты. Румынский фронт безоговорочно заявил о готовности ликвидировать восстание. Северный — надеялся только на одну из армий. И не напрасно. Пока фронтовой комитет разговаривал со Ставкой, из V армии вызвали к проводу Военно-революционный комитет в Петрограде. «Нужна ли вооружённая помощь и продовольствие?»1 — спросили ив армии. Петроград ответил, что в данный момент помощь не требуется. Просил быть наготове.
Около 7 часов вечера, сразу после захвата восставшими штаба округа, Ставка по прямому проводу связалась с Зимним дворцом. Поручик Данилевич, офицер для поручений при Керенском, передал в Ставку телеграмму Коновалова, заместителя Керенского:
«Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов объявил правительство низложенным, потребовал передачи власти угрозой бомбардировки Зимнего дворца пушками Петропавловской крепости и крейсера «Аврора». Правительство может передать власть лишь Учредительному собранию. Решило не сдаваться и передать себя защите народа и армии. Ускорьте посылку войск»2.
Из Ставки ответили, что самокатные батальона должны прибыть в Петроград сегодня, 25 октября; 9 и 10-й донские полки с артиллерией и два полка 5-й Кавказской дивизии будут 26-го утром, 23-й Донской полк — 26-го вечером, остальные полки Кавказской дивизии — 28-го утром, а бригада 44־й дивизии с двумя батареями — 30-го днём.
Ставка выразила уверенность, что Зимнему дворцу удастся организовать оборону и продержаться до прихода войск с фронта.
Правительство решило продолжать сопротивление. В Белом зале собрали Ораниенбаумскую и Петергофскую школы юнкеров. Пальчинский произнёс речь. Юнкера молчали. Пальчинский громче призвал к исполнению долга. Ему ответили: «Исполним!» Но ответ прозвучал без особого воодушевления и далеко не единодушно.
Вот рассказ юнкера Петроградской школы прапорщиков инженерных войск. Школа была вызвана в Зимний дверец днём 25 октября.
«Цель нашего пребывания во дворце,—говорил юнкер,— нам была неясна. Мы волновались, хотели поговорить с другими юнкерами (михайловцами, Северного фронта и др.), но нам не разрешили. Наконец, нам через один-два часа сказали, что всё объяснят, и велели выстроиться во дворе. Было уже совсем темно. Мы выстроились. Явился кто-то, назвал себя генерал-губернатором Пальчинским и стал очень долго говорить. Говорил бессвязно: о том, что мы должны защищать Временное правительство, что мы должны исполнить свой долг и т. д.» 4.
Чтобы поднять настроение юнкеров, Пальчинский пошёл на явную ложь. Он заявил:
— Керенский с войсками находится уже в Луге, которая отстоит от Петрограда всего в сорока верстах.
Юнкера стихли. Вдруг в тишине раздался мрачный иронический голос:
— Справьтесь по железнодорожному справочнику, сколько вёрст от Луги до Петрограда, прежде чем выступать.
На деле до Луги — около 140 километров.
Со всех сторон послышались недовольные возгласы, вопросы, начался беспорядочный шум. Пальчинский едва выбрался. Среди гарнизона Зимнего дворца начались колебания.
«Нам доложили, что юнкера желают видеть членов Временного правительства, — рассказывает бывший министр юстиции Малянтович, который отсиживался вместе с другими членами Временного правительства в Зимнем дворце. — Желание было выражено в форме очень настойчивой... Самое обращение к нам уже указывало, что среди юнкеров возникло колебание... Мы вышли. Юнкера в числе, может быть, ста, может быть, больше человек собрались в зале-коридоре.
Какой же военный приказ могли мы отдать? Никакого»1,— уныло замечает Малянтович.
Дело ограничилось жалкими увещаниями, давшими юнкерам тему для митинга. Министров выручил из неловкого положения подоспевший «диктатор» Кишкин, который сообщил, что Военно-революционный комитет предъявил ультиматум с требованием сдаться в течение двадцати минут.
«Вошёл Пальчинский, — рассказывает дальше Малянтович, — доложил: казаки желают побеседовать с Временным правительством, пришли два офицера, один из них командир.
Просили войти.
Вошёл казачий полковник, кажется. С ним ещё офицер.
Спрашивают, чего хочет Временное правительство.
Говорили Кишкин и Коновалов. Мы стояли вокруг. Изредка то тот, то другой вставляли своё слово.
Говорили то же, что юнкерам.
Полковник слушал, то поднимая, то опуская голову. Задал несколько вопросов. К концу поднял голову. Из учтивости дослушал. Ничего не сказал. Вздохнул и оба ушли — ушли, мне казалось, с недоумением в глазах..., а может быть, с готовым решением.
Через некоторый промежуток времени опять вошёл Пальчинский, доложил: казаки покинули дворец, ушли, говорят — не знают, что им тут делать»2.
Деморализация Временного правительства передавалась и его защитникам. Вслед за тремя сотнями казаков, которые, несмотря на уговоры правительства, покинули дворец, начался уход и других частей. В 6 часов вечера сбежало большинство юнкеров Михайловского артиллерийского училища, захватив с собой 4 орудия из 6, находившихся во дворце. У Невского проспекта они были задержаны революционными войсками. В 8 часов вечера член Военно-революционного комитета товарищ Чудновский был приглашен делегатом Ораниенбаумской школы для переговоров о сдаче юнкеров, не желавших больше сражаться на стороне Временного правительства. Юнкера гарантировали Чудновскому неприкосновенность и выполнили это обещание. Тем не менее распоряжением Пальчинского Чудновский был арестован. Однако по требованию юнкеров его пришлось тут же освободить. Вместе с Чудновским из дворца ушла большая часть юнкеров Ораниенбаумской школы и некоторых других школ.
Во дворце оставались: 310 человек 2-й Петергофской школы прапорщиков, 352 человека 2-й Ораниенбаумской школы прапорщиков при 9 пулемётах, 130 человек роты 1־го Петроградского женского батальона, рота юнкеров Инженерной школы, юнкера школы прапорщиков Северного фронта, один броневик «Ахтырец» при двух пулемётах и два орудия. Кроме того во дворе находилось человек 50—60 случайных военных. Этот хорошо вооружённый отряд насчитывал в своих рядах около 850 человек. Броневик расположился в главных воротах. Для затруднения доступа во дворец были построены баррикады из дров. Из-за баррикад выглядывали пулемёты и орудия, под огнём которых находились площадь и прилегающие к ней улицы.
На помощь Зимнему дворцу двигалась артиллерия, очевидно из Павловска. Артиллеристы шли без охранения, не предполагая возможности нападения в городе. Красногвардейцы устроили на Морской улице, по которой двигалась артиллерия, засаду в подворотнях домов. Когда артиллеристы поравнялись с ними, они внезапным нападением их обезоружили. Атака была настолько быстрой, что не было оказано никакого сопротивления. Пушки были отобраны и тут же обращены против Зимнего дворца.
Красногвардейцы всё смелее подбирались к Зимнему. Человек пятьдесят вместе с матросами прорвались в здание по Эрмитажному ходу. Необычность обстановки, бархат и золото поразили красногвардейцев. На миг они замялись. Стали осторожно продвигаться вверх по лестнице. Один красногвардеец открыл дверь какого-то зала. В огромном зеркале отразилась висевшая на стене картина, изображающая конный парад. «Кавалерия!» — вскрикнул красногвардеец и шарахнулся в сторону. Юнкера воспользовались замешательством и разоружили часть ворвавшихся. Остальные бросились вниз. Дворцовая прислуга и солдаты расположенного внизу лазарета помогали им выбраться из лабиринта дворца. Пальчинский отметил этот момент: «Все двери открыты. Прислуга помогает. Рабы. Команды тоже»1.
7. ВЗЯТИЕ ЗИМНЕГО ДВОРЦА.
Отказ Временного правительства сдаться на ультиматум Военно-революционного комитета требовал открытия решительных военных действий против Зимнего дворца. Все сроки прошли. Центральный Комитет большевиков заслушал доклад о ходе борьбы у Зимнего. Ленин написал записку и послал к товарищам Подвойскому и Чудновскому с требованием ускорить взятие Зимнего.
В районные штабы Красной гвардии послали требование немедленно выслать новые отряды. В цехах заводов раздались аварийные сигналы. Объявляли запись в Красную гвардию. Группами; одна за другой, двигались рабочие Выборгской стороны к заводу «Вулкан». Там, на заводском дворе, отделённом от набережной высокой железной решёткой, были навалены горы новеньких продолговатых ящиков с винтовками. Их только что привезли с Сестрорецкого оружейного завода.
Двор был залит огнём электрических ламп. Вокруг ящиков копошились рабочие, вооружённые ломами и топорами. В ожидании стояли грузовики. Беспрерывной лентой через высокие ворота входили отряды Красной гвардии. Раздавались слова команд. Стучали топоры, слышался треск ящиков, гудение автомобильных моторов. Работа шла без суеты, безостановочно. И отряд за отрядом вооружённые петроградские рабочие с песнями бодро уходили на штурм Зимнего дворца.
Со всех сторон туда направлялись боевые красногвардейские части. Шли с Охты, от Московского района; Васильевского острова, Нарвской и Невской застав. Путиловский завод выслал сразу несколько отрядов. По дороге путиловцы соединились с рабочими «Сименс-Шуккерта», «Скорохода» и вместе расположились со стороны Александровского сада. Красногвардейцы Сестрорецкого завода выслали второй отряд в 600 человек. С широко развевающимся полотнищем, на котором было написано гордое слово «Революция», они высадились в Новой Деревне и походным порядком направились к дворцу.
Петроградская сторона собрала второй многочисленный сводный отряд. Сюда входили красногвардейцы мелких заводов; Дюфлона, Лангензиппена, трамвайного парка, аэропланного, завода Щетинина, беспроволочных телеграфов и др. Формировал отряд энергичный председатель районного Совета П.А.Скороходов. Красногвардейцам придали броневик. Для ускорения переброски многих усадили на грузовики, в том числе и отряд женщин-санитарок. Петроградцы направились к Дворцовой набережной и оттуда принимали участие в общем наступлении.
Из команды выздоравливающих в Морском военном госпитале организовался отряд. Моряки пошли во 2-й флотский экипаж, привезли винтовки, вооружились и снабдили оружием низших служащих госпиталя.
Десятки небольших красногвардейских отрядов после выполнения боевых операций по захвату правительственных учреждений также приходили к Зимнему. Настроение рабочих было приподнятым. Успехи окрыляли их. Они вливались в кольцо осады, где в первых рядах чернели рабочие пальто; куртки и чёрные матросские бушлаты. Нетерпение охватывало осаждающих. Они рвались в бой, стремясь одним ударом сломить сопротивление ничтожной, но хорошо укрепившейся кучки защитников буржуазного Временного правительства.
В 9 часов вечера с Петропавловской крепости был сделан предупредительный холостой выстрел из орудия. Такой же выстрел произвёл крейсер «Аврора». После этого из полевого орудия, вытащенного на руках и поставленного под арку Главного штаба, был сделан выстрел боевым снарядом; попавшим в карниз дворца. К грохоту пушек присоединилась учащённая ружейная и пулемётная стрельба с обеих сторон.
Попытки отрядов Красной гвардии и моряков продвинуться на площадь встречались винтовочным и пулемётным огнём юнкеров.
Площадь была пустынна; никаких укрытий на ней нельзя было найти. Это затрудняло приближение к дворцу, окружённому баррикадами.
После получения ультиматума Временное правительство перешло из Малахитового зала, в окнах которого зловеще отражались огни «Авроры», во внутренние покои Зимнего дворца. Отсюда не виден был крейсер, тише казалась и канонада.
Министры прогуливались вдоль Фельдмаршальского зала, обмениваясь тревожными сведениями. Вдруг сверху раздался крик: «Берегись!» Все бросились врассыпную. Матрос с бомбой в руках наклонился с галереи. Через несколько секунд раздался взрыв. Пальчинский с группой юнкеров помчался на галерею, где захватили матроса. Его с торжеством потащили вниз. Разорвавшейся бомбой контузило только одного юнкера, но появление матросов на верхнем этаже дворца ускорило разложение среди юнкеров 2-й Ораниенбаумской школы. Они отказались после этого оставаться во дворце, и только частая перестрелка помешала им покинуть Зимний.
К 10 часам вечера рота Петроградского ударного женского батальона не выдержала огня осаждавших и сдалась. Вместе с ударницами Зимний дворец покинули в значительной части юнкера школы прапорщиков Северного фронта и отдельные группы других школ. Огонь с обеих сторон временно затих.
В 10 часов 5 минут Временное правительство составило и отправило телеграмму «Всем, всем, всем...», в которой отдавало себя под защиту армии и народа.
Из Ставки в Зимний дворец поступило сообщение от Духонина. Он подробво докладывал, какие казачьи части прибудут 26 октября, какая вообще поддержка может быть оказана.
Около 11 часов вечера перестрелка возобновилась. Упорство Временного правительства побудило Военно-революционный комитет прибегнуть к обстрелу Зимнего дворца из орудий Петропавловской крепости.
В Петропавловку прибыли матросы с морского полигона, присланные по распоряжению Свердлова. Моряки, осмотрев орудия, нашли их вполне пригодными для боевых действий. Получив приказ стрелять, они открыли частый огонь по дворцу. Всего было выпущено около 35 снарядов из трёхдюймовых орудий. Попаданий было только два, при этом один снаряд разорвался в комнате, смежной с той, в которой находились члены Временного правительства. Но если огонь крепостных орудий причинил мало повреждений, зато его моральное действие было огромно. Между «Авророй» и Петропавловской крепостью — штабом осады Зимнего — была установлена сигнализация зажжённым фонарём. Сигнал «Авроре» был дан: «частая стрельба холостыми». «Аврора» поддержала Петропавловку огнём тяжёлых орудий. Пранда, выстрелы были холостые, тем не менее их аффект был громадный на фоне боевых действий Петропавловки.
Одновременно с артиллерийской пальбой усилилась ружейная и пулемётная перестрелка. Войска Военно-революционного комитета перешли в наступление со стороны площади. Однако атака была отбита, лишь небольшая горсть — около 50 смельчаков-красногвардейцев — прорвалась через баррикады в главные ворота дворца. Но здесь они были окружены юнкерами и обезоружены.
Осада продолжалась уже свыше шести часов. Многие красногвардейцы и солдаты находились у дворца беспрерывно с самого утра. К воинским частям подъезжали походные кухни, снабжая солдат и рабочих пищей. Красногвардейцы - трамвайщики через кондукторов и вагоновожатых сообщили в один из трамвайных парков, что так как штурм дворца задерживается, необходимо прислать продовольствие.
В парке дежурили члены заводского комитета. Они раздобыли в питательном пункте хлеба и колбасы. Снарядили моторный вагон. В ночной осенней мгле по затихшим улицам Петрограда на предельной скорости мчался одинокий ярко освещённый трамвайный вагон, везя красногвардейцам продукты. Через некоторое время ещё несколько вагонов, заполненных красногвардейцами, прибыли к площади Зимнего дворца.
Незаметной, но огромной была роль женщин-работниц в эти боевые дни пролетарского восстания. Во всех крупных отрядах Красной гвардии в качестве санитаров, а иногда и бойцов, были женщины. Составлялись и отдельные женские санитарные отряды. На Васильевском острове в небольшой пошивочной мастерской работали 50 работниц. Все они без исключения записались в санитары. 25 октября, разбившись на части, присоединились к красногвардейским сотням и всю ночь дежурили в расположении Зимнего дворца, перевязывая раненых солдат и красногвардейцев.
Ружейный и пулемётный огонь у Зимнего не прекращался. Гул артиллерийской канонады приводил в трепет явных и тайных приспешников контрреволюции. Временное правительство с минуты на минуту должно было бесславно сойти со сцены. Министр Никитин в последний раз связался с городской думой. Член кадетской фракции думы Кускова успела ему сообщить, что к Зимнему дворцу направляется большая депутация от всех фракций городской думы. Бессильные оказать какую бы то ни было помощь Временному правительству, лидеры мелкобуржуазных партий совместно с кадетами устроили шествие к Зимнему дворцу. Когда в городской думе узнали об ультиматуме Временному правительству, городской голова предложил послать депутацию на крейсер «Аврора», чтобы предупредить стрельбу. Решено было отправить депутацию не только на «Аврору», но и в Зимний дворец и в Совет рабочих и солдатских депутатов. В состав трёх депутаций вошли: городской голова Г.Н.Шрейдер, председатель думы А.А.Исаев, член думы графиня Панина, Коротнев и др. Первой вернулась около 11 часов ночи в городскую думу депутация, ездившая на «Аврору». Немедленно возобновилось заседание думы. Депутация сообщила, что на крейсер её не пустили.
Сообщение депутации вызвало целую бурю. На трибуну вскочил эсер Быховский.
— Дума не может остаться безучастной в такой момент, когда достойные борцы за народ оставлены одни в Зимнем дворце и готовы умереть1, — кричал Быховский. Свою истерическую речь Быховский закончил предложением всей думе перейти в Зимний дворец, чтобы умереть со своими избранниками.
В этот момент на заседании думы появился министр С.Н.Прокопович. Со слезами в голосе он жаловался, что его не пускают в Зимний дворец разделить участь Временного правительства. Простирая руки к депутатам, Прокопович умолял:
— Сейчас, когда умирают ваши избранники, забудем все партийные счёты... и все пойдём защитить или умереть2.
Фракции думы стали обсуждать, умирать ли с Временным правительством. Эсеры и меньшевики решили умирать. Представители кадетов и других партий заявили; что пойдут умирать вместе с эсерами и меньшевиками. Городской голова города Пятигорска, случайно оказавшийся на заседании, выразил желание присоединиться к шествию. К пятигорскому депутату присоединился тоже случайно присутствовавший член Саратовской думы.
Предложение идти в Зимний дворец было подвергнуто поименному голосованию. В притихшем зале одна за другой назывались фамилии членов городской думы. Каждый вставал и отвечал: «Да, иду умирать вместе с Временным правительством». Так заявили 62 человека. Четырнадцать человек заявили, что уходят в Совет рабочих депутатов. От «умирания» воздержались трое меньшевиков - интернационалистов.
Члены городской думы спустились вниз; чтобы идти на улицу. В этот момент сообщили, что прибыла депутация, ездившая в Зимний дворец. Все вернулись в зал и вновь открыли заседание думы. Депутация заявила, что в Зимний дворец она не попала. С большим трудом через какие-то мрачные подвалы её провели с Миллионной улицы на Дворцовую площадь. Депутаты пошли с белым платком к Зимнему дворцу; но оттуда по ним открыли огонь. Депутация утешала себя, что защитники Зимнего дворца в темноте, видимо; не заметили белого флага. А один из членов думы заявил, что в них стреляли, очевидно; потому, что боялись открыть вход во дворец большевикам.
На трибуне появилась графиня С. В. Панина.
— Если гласные не могут подойти к Зимнему дворцу, то они могут стать перед орудиями, стреляющими в Зимний дворец, и категорически заявить, что только через их головы большевики могут расстреливать Временное правительство1; — кричала она.
Выступление графини вновь подняло упавшее было настроение, и члены думы вторично вышли на улицу. Сеял мелкий холодный дождь. Улицы казались пустынными. Не слышно было и выстрелов. Члены думы нерешительно топтались на месте. Вдруг появился «вестник»:
— Подождите, в думу в полном составе направляется Совет крестьянских депутатов для совместного заседания.
Снова вернулись в зал — ожидать прибытия делегации. Истерически взвинченное настроение падало. Тут сообщили, что министр земледелия С.Маслов, сидевший в Зимнем дворце, каким-то образом прислал записку. В этой записке, которую он сам назвал «посмертной», Маслов сообщал, что «если ему суждено умереть, то он умрёт с проклятием по адресу демократии, которая послала его во Временное правительство, настаивала на этом и теперь оставляет его без защиты»1.
Записка произвела впечатление. Снова, заговорили о необходимости идти немедленно умирать за Временное правительство. Поздно ночью, наконец, двинулись к Зимнему дворцу. Шествие возглавляли городской голова Шрейдер и Прокопович с фонарём в одной руке и зонтиком в другой. Однако умереть членам городской думы по пришлось.
Шествие добралось только до угла Екатерининского канала. Дорогу преградил небольшой отряд моряков: «Комитет приказал никого не пропускать в Зимний дворец».
Шрейдер и Прокопович вступили в пререкания с матросом. Из толпы неслись гневные восклицания.
Один из матросов, повысив голос, резко скомандовал:
— Отправляйтесь по домам и оставьте нас в покое! Процессия потопталась и без шума стала поворачивать назад, в думу.
Для политических мертвецов достаточно было небольшого окрика, чтобы они повернули назад.
В Ставке в это время положение резко изменилось. Между 10 часами и часом ночи генерал Духонин вызвал Северный фронт. Подошёл начальник штаба генерал Лукирский. Доложил, что главнокомандующий Северного фронта генерал Черемисов в 10 часов отменил все распоряжения о посылке войск. Духонин приказал разыскать Черемисова. Последний сообщил, что в Петрограде правительство прежнего состава уже не существует, генерал-губернатором назначен кадет Кишкин. Это назначение вызвало перелом настроения в войсковых организациях фронта не в пользу Временного правительства.
Духонин удивился. Стал говорить о необходимости поддержки правительство, о долге перед родиной, но Черемисов перебил его:
«Пока всё, что говорилось, держите про себя, но имейте в виду, что Временного правительства в Петрограде уже нет»1.
Духонин связался с Западным фронтом. Оказалось, что Черемисов уже успел переговорить с командующим фронтом генералом Балуевым. Как и Духонин, последний призывал к единению, чести и долгу, а Черемисов твердил ему своё.
Ставка снова вызвала Северный фронт. Балуев в свою очередь пытался связаться с Духониным, но тот говорил с Зимним.
Пока генералы беседовали друг с другом, в армии с молниеносной быстротой распространялись вести о перевороте. Полки отказались выступить на защиту Временного правительства. Самокатчики остановились в семидесяти километрах от столицы. Военно-революционный комитет выслал к ним Серго Орджоникидзе, только утром 25 октября вернувшегося из Закавказья, куда он был послан Центральным Комитетом после VI съезда партии. Состоялся митинг. Серго в пламенной речи рассказал о восстании в Петрограде, о том, что самокатчиков обманули. Солдаты бурно приветствовали Серго и отдали себя в распоряжение Военно-революционного комитета.
Армейский комитет Северного фронта раскололся. Большинство его было явно не на стороне Временного правительства. Когда Черемисов говорил со Ставкой, как раз в это время комитетом вырабатывалась резолюция. Командующий Северным фронтом уже не являлся хозяином положения. Его распоряжения не имели никакой силы. Под давлением масс ему пришлось задержать посылку войск.
И в самом Петрограде никто не приходил на помощь Временному правительству. Казаки, и те дезертировали.
Поведение казаков было наиболее характерным примером той стремительности, с которой революция разлагала боевые силы контрреволюции. 25 октябри весь день заседал Совет союза казачьих войск вместе с полковыми комитетами расположенных в Петрограде 1, 4 и 14-го донских казачьих полков. Представители этих полков заявили, что казаки не хотят выступать на защиту Временного правительства и во всяком случае не пойдут без поддержки пехоты. Казачьи старшины, и в том числе новоиспечённый казак эсер Б.Савинков; кооптированный в состав Совета союза казачьих войск, в продолжение долгих часов заклинали казаков поддержать Керенского. Савинков и член Совета Филатов за поддержку правительства обещали казакам выполнить их основные требования. Им льстили, подкупали обещаниями сохранить за ними их привилегированное положение и угрожали, что большевики первым делом расправятся с казаками: лишат их земли.
Измученные длинными увещаниями представители полковых комитетов всё же отказались баллотировать предложение руководителей Совета союза казачьих войск и потребовали перерыва для обсуждения вопроса непосредственно в полковых комитетах. По возобновлении заседания два полка (1 и 14-й) обещали выполнить приказ; но и среди них некоторые сотни настаивали на предварительном выводе на улицу пехоты; а 4-й Донской казачий полк и вовсе отказался выступать. Совет союза казачьих войск принял резолюцию о поддержке Временного правительства и сообщил, что полки готовы выступить против восставших.
Решение, однако, оказалось принятым без согласия «хозяина»: вечером все три полка вопреки постановлению своих полковых комитетов заявили, что 1) приказов Временного правительства выполнять не будут; 2) против Петроградского Совета не выступят и 3) готовы нести охрану города, как при прежней власти.
Горячая перестрелка у Зимнего дворца не прекращалась. Раздражённые упорным сопротивлением юнкеров, засевших за сложенными из дров баррикадами, красногвардейцы и матросы непрестанно возобновляли попытки ворваться во дворец. Медленно, ползком, невзирая на опасность, небольшими группками они добирались до самых баррикад.
Проникнуть во дворец было легче всего через Салтыковский подъезд, со стороны Адмиралтейства. Здесь находился лазарет. Раненые солдаты оказывали содействие пробиравшимся к ним морякам и красногвардейцам. В то же самое время целые группы осаждающих начали проникать в Зимний через никем не охраняемые проходы со стороны Эрмитажа.
Матросы, красногвардейцы и солдаты стремительно рассыпались по всем этажам. Пользуясь беспорядком, царившим во дворце, отдельные красногвардейцы — «красные агитаторы», как их называл в своих воспоминаниях верховный комиссар Станкевич, — смешавшись с толпой юнкеров, вносили разложение в ряды защитников правительства. Часть красногвардейцев юнкерам удалось разоружить.
Атаки на дворец производились главным образом с флангов — со стороны Миллионной улицы и Александровского сада. Во главе других частей петроградского гарнизона дрались Павловский и Кексгольмский полки и 2-й Балтийский флотский экипаж. С ними вместе в первых рядах были моряки Кронштадтского сводного отряда. Впереди всех, увлекая других своим примером, были красногвардейцы.
Прожекторы военных судов, прорезая царившую вокруг тьму, освещали дворец.
Дворец был красный, точно окрашенный кровью. Из освещённых комнат через окна на площадь падали яркие полосы света. Постепенно юнкера стали гасить свет в комнатах. Винтовочная трескотня, стук пулемётов, раскаты орудийных выстрелов сливались в неумолчный гул.
К часу ночи огонь с баррикад стал ослабевать.
Толпы осаждающих подвигались всё ближе к дворцу, скапливаясь у Александровской колонны. Ещё сильнее нажали на юнкеров с флангов. Красногвардейцы стали группироваться у штабелей дров, используя их теперь как баррикады против юнкеров. По цепи штурмующих передавали команду: прекратить огонь, ждать отдельного винтовочного выстрела — сигнала «на приступ».
Внутри дворца вели бои проникшие туда раньше группы красногвардейцев. Ещё слышны были отдельные выстрелы, местами ещё трещал пулемёт. Но враг уже не в силах был сдержать напор окруживших его людских масс.
Вскоре раздался винтовочный выстрел — сигнал «на приступ», и поток людей, затопив дворцовые ворота и подъезды, ворвался в здание.
Смолкли треск и грохот трёхдюймовок Петропавловской крепости. В воздухе, заглушая сухую непрерывную дробь пулемётов и винтовок, стоял сплошной победный крик «ура». Красногвардейцы, матросы, солдаты, прыгая через баррикады, спотыкаясь, падая, снова поднимаясь, живым потоком заливали входы, крыльцо, лестницы дворца.
К двум часам ночи Зимний дворец был взят. Последняя цитадель буржуазного Временного правительства пала.
Крики «ура», топот тысяч ног и стук прикладов нарушили тишину царских покоев. Полтораста лет возвышалось это величавое, огромное здание, как неприступная крепость, как символ незыблемости дворянско-помещичьей и буржуазной власти. И вот отряды питерских рабочих, солдат и матросов полноправными хозяевами вступили в здание, доступ в которое раньше для них был закрыт.
Зимний дворец был закончен постройкой в 1762 году, при Петре III. Строили его на «прибылые кабацкие деньги», т. е. на доходы, получаемые от царских кабаков. Построен дворец выдающимся зодчим XVIII века Растрелли, который строил и Смольный. Передавая сенату требование императрицы Елизаветы Петровны на отпуск денег для постройки, Растрелли так определил значение дворца: «Строение каменного зимнего дворца строится для одной славы всероссийской»1. Среди обширной площади торжественно возносил свои колонны царский дворец. Сюда подкатывали раззолоченные придворные кареты. Сторонкой пробирались мимо сверкающих окон оборванные городские мастеровые. Часовые окриками отгоняли от дворца простой народ.
Зимой 1837 года Зимний дворец сгорел. Но по распоряжению Николая I он был восстановлен с ещё большей роскошью и пышностью. Немедленно на пепелище были воздвигнуты строительные леса. Шесть тысяч искусных рабочих было согнано со всех концов России. Зимой, днём и ночью, в трескучие морозы шла работа. В залах дворца стояла 30-градусная жара — так сильно топили печи, чтобы скорее просушить стены. Рабочие, красившие залы дворца, вынуждены были надевать на головы особые шапки со льдом, иначе нельзя было работать в такой температуре. Десятки рабочих гибли в невыносимо тяжёлых условиях труда. За один год с небольшим дворец был заново построен.
Грандиозное впечатление производил вновь отстроенный дворец. Он ослеплял каждого входившего богатством отделки и роскошью убранства. Бесконечная вереница огромных великолепных зал вела в покои царя и его семьи.
Идея торжествующего самодержавия была положена в основу архитектурного оформления дворца. Николай 1 издал специальный указ, запрещающий строить в Петрограде здания выше 22 метров, т. е. выше Зимнего дворца. За несколько лег до того — в 1834 году — на площади перед Зимним дворцом Николай поставил памятник — Александровскую колонну. 25-метровый гранитный столб заканчивался вверху фигурой ангела с крестом, попирающего ногой змею революции. Снизу казалось, что ангел, как часовой, стоя перед окнами царского дворца, отдавал честь.
Волны народного горя, слёз и гнева омывали гранитные твердыни дворца. Сюда, к стенам царских комнат, не раз доплескивалось народное возмущение. До самого подножия дворца докатились ряды восставших войск в декабре 1825 года. В залах Зимнего при спущенных шторах Николай 1 по ночам допрашивал декабристов. Сюда с иконами и царскими портретами приходили к «царю-батюшке» в январский морозный день 1905 года петербургские рабочие. Зимний дворец встретил их пулями. Кровью рабочих, их жён и детей был забрызган гранит и мрамор его стен.
После июльских дней 1917 года, торжествуя победу над большевиками, в Зимний дворец перебралось Временное правительство. В бывших комнатах Александра 111, в его кабинете и спальне, поселился «социалистический» министр Керенский. В дворцовых покоях и залах Зимнего переменились только лица. Лишь в ночь на 26 октября 1917 года окончательно пала эта вековая твердыня помещичье-буржуазной власти. Новые хозяева страны — рабочие и солдаты — поднялись по 117 мраморным парадным лестницам Зимнего. Одна за другой настежь распахнулись перед ними все 1786 дверей. Тяжёлая поступь красногвардейских отрядов прогремела под сводами всех 1050 комнат и зал царского дворца.
Лавиной влившиеся во дворец красногвардейцы, матросы и солдаты бросились разоружать оцепеневших от страха юнкеров.
— Провокаторы! Корниловцы! Убийцы народа! — раздавалось по их адресу.
Однако насилий над юнкерами никто не учинил.
В обширном зале перед комнатой, где сидело Временное правительство, застыл с ружьями наизготовку ряд юнкеров — последняя группа защитников Временного правительства. Винтовки были вырваны из их рук.
Навстречу атакующим выскочил Пальчинский с криком, что достигнуто соглашение и во дворец идёт депутация городской думы и Совета. Пальчинского арестовали.
Комната, в которой укрывались члены Временного правительства, немедленно была занята революционными войсками.
Министры стояли бледные, растерянные. Их объявили арестованными.
— Чего с ними возиться, попили нашей крови и довольно, — громко стукнув винтовкой о пол, выкрикнул приземистый матрос1.
Матроса успокоили: распоряжается Военно-революционный комитет; никаких самочинных действий.
В торжественной обстановке составлялся список арестованных министров. Затем их стали выводить. Каждого министра вызывали по фамилии, за ним следовал солдат с винтовкой. Так, на ходу, составилась живая цепь, двигавшаяся по полутёмным коридорам к выходу. На тёмной, сырой площади толпились красногвардейцы, матросы, солдаты.
— Где Керенский? — спрашивали они.
Узнав, что министр-председатель бежал, они разразились проклятиями по его адресу и обещали поймать его.
Под конвоем «бывшие люди» были доставлены в Петропавловскую крепость.
С падением Зимнего дворца власть Временного правительства была ликвидирована окончательно. Великая пролетарская революция победила в столице.
Продолжение следует
История гражданской войны в СССР
| 
