ЗАСЕДАНИЕ ВТОРОЕ
24 мая, дневное
(продолжение)
МЕЖДУНАРОДНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ
Перехожу к международному нашему положению. Мозаика нашего международного положения в настоящий момент во многих отношениях совершенно новая. Вот почему на ней придется остановиться на этом съезде довольно подробно. Как раз за последние месяцы она менялась, как панорама, на наших глазах, и нам еще и сейчас не вполне ясна вся обстановка, она еще и сейчас не отлилась в какие-либо прочные формы.
Прежде всего, товарищи, мне кажется, нужно иметь в виду, — и теперь это уже яснее ясного, — что наша международная политика больше, чем когда бы то ни было, и теснее, чем когда бы то ни было, связана с внутренней политикой. Это надо хорошенько запомнить. Иногда наблюдается такое настроение в партии, что вот международная политика — это яство на особом блюде и нас близко не касается. «Уж что —что, а здесь все правильно»,--־ так формулирует настроение беспартийный журналист Лежнев. Между тем, теперь нам надо особенно иметь в виду, что никогда наша международная политика не была так неразрывно связана со всей внутренней политикой, как сейчас. И вот почему. В ближайшее время мы должны будем решать вопросы: платим мы по займам или не платим, платим мы какие-нибудь проценты или нет, даем концессии или нет, идем на какие-либо уступки в вопросе о монополии внешней торговли или нет, сколько будем вывозить хлеба — это есть важнейшая часть не только нашей международной, но и нашей внутренней политики.
Эти вопросы ближайшим образом интересуют каждого крестьянина, и пришел момент, когда мы должны будем их решить. По-моему, надо теперь стремиться к тому, чтобы у нас не было ни одного губернского съезда Советов и даже, может быть, ни одного уездного съезда Советов, который прошел бы без подробного доклада о работе Наркоминдела.
Мы вошли в такую полосу, когда Наркоминдел должен стать одним из самых популярных комиссариатов в деревне, ибо при участии крестьянина мы будем решать вопрос, заплатим ли по долгам иностранным капиталистам, и сколько заплатим, и из каких процентов заплатим за заем, сколько вывезем хлеба, какое это будет иметь влияние на всю нашу международную политику и т. д. К этому интерес крестьянина будет безусловно велик. Приходит время, когда мы должны все важнейшие решения наши по международным вопросам публиковать обязательно, чтобы они были расклеены по всем нашим волостям. Мы должны прибегать к тем методам, к которым прибегает французская буржуазия, когда она расклеивает речи своих министров во всех волостях, когда это нужно для ее жульнической политики. Без крестьян, без ясного понимания ими всей суммы нашего маневрирования на международной арене мы далеко теперь не уйдем. Мы вошли в такую полосу, когда это становится не предметом роскоши, не сладким блюдом после обеда, а когда это становится одним из коренных вопросов всей нашей внутренней и, в частности, нашей хозяйственной политики.
Наше международное положение складывается из четырех моментов: во-первых, из нарастания международного рабочего движения, из пролетарской борьбы, руководимой Коминтерном; во-вторых, из внешней политики в собственном смысле этого слова; в-третьих, из вопроса о концессиях и, в-четвертых, из вопроса о монополии внешней торговли, связанной с вывозом хлеба.
Во всех этих четырех областях мы находимся сейчас в положении, когда у нас довольно много совершенно новых факторов: нарастание международного рабочего движения, переплет между Советской республикой и Коминтерном, с одной стороны, и между II Интернационалом и буржуазной Европой — с другой стороны.
Движение вошло в совершенно новую фазу. Нас часто упрекали, что Коминтерн — это Москва. Но разве II Интернационал — это теперь не Лондон? Кто же этого не видит? Кто же не видит, в самом деле, что приход к власти рабочего правительства в Англии сделал то, что иностранная политика важнейшего из государств в Европе переплетается сейчас с политикой II Интернационала?
Социал-демократы приходят теперь к власти в целом ряде стран. II Интернационал у власти в Англии, в крупнейшей буржуазной стране. Это не Польша, не Эстония и даже не Германия, — это Англия. II Интернационал так или иначе будет у власти во Франции. Результат выборов тут ясен. Если даже господа французские социалисты, боясь коммунистов, не войдут сразу в правительство, правительственным фактором, все равно, они уже стали. Вандервельде идет к власти в Бельгии. Стаунинг у власти в Дании. В целом ряде стран меньшевики становятся правительственным фактором. Вы скажете, товарищи, что это не ново. Нет, товарищи, это ново, и ново вот в каком смысле. Меньшевики в Европе приходят к власти во второй раз. Первый раз меньшевики пришли к власти во время войны. И тогда это было понятно. Их взяли в момент войны буржуазные государства для грубого использования друг против друга, в момент, когда все висело на волоске. Их вышвырнули затем из буржуазных министерств. Их теперь берут во второй раз в обстановке мирной, в обстановке, когда никакой войны нет. Это новый момент, который надо учесть.
Почему в обстановке совершенно мирной, безоблачной, спокойной господ меньшевиков подпускают к власти? Почему буржуазия, презирающая их, вышвырнувшая их два года назад, приглашает их опять участвовать во власти? Не от хорошей жизни! Теперь причина исключительно внутренняя, а именно — нарастание международного рабочего движения. Теперь их берут исключительно как фактор в руках буржуазии для маневрирования против нарастающей рабочей революции. Это ясно. Истекшие выборы в целом ряде стран доказали это.
Вам известны цифры, и я их приводить не буду. Я считаю самым важным событием мировой истории последнего времени результаты выборов в двух европейских столицах — в Берлине и Париже. В Берлине за нас голосовало свыше полумиллиона, а в рабочих предместьях Парижа мы получили свыше 300 000 голосов. Мы в обеих столицах имеем около миллиона коммунистов. Товарищи, разве это не важный факт мировой истории? Уже после взятия власти в нашей стране мы во время выборов в Учредительное собрание в Москве и Ленинграде, вместе взятых, получили 800 тысяч голосов, а теперь в Париже, в этом пекле мировой реакции, и в Берлине мы завоевали до миллиона голосов. Это два ударных кулака коммунизма в самом сердце Европы. О более второстепенных столицах я уже не говорю. В Софии трудящиеся в большинстве оказались за нас. В Праге наверняка большинство среди рабочих принадлежит коммунистам. Это — столицы второго порядка. Сейчас задача заключается в том, чтобы в столицах покрупнее, в Лондоне и Нью-Йорке, коммунизм стал такой же твердой ногой, какой он стал в Берлине и Париже.
Во всей Европе наблюдается новая полоса привлечения к власти господ меньшевиков. А почему? Потому, что такие «маленькие городишки», как Париж и Берлин, имеющие «маленькое значение» в судьбах всей политической истории Европы, эти столицы переходят в труднейшей обстановке на нашу сторону. Если бы господа социалисты хоть на одну минуту нашли в себе силу отказаться от службы буржуазии и примкнуть к нам, мы были бы сейчас абсолютно непобедимой силой в Европе. Социализм был бы непобедим во всей Европе, если бы партия, рабочая только по названию, хотя бы в минимуме программы сошлась с коммунистами. Но, разумеется, здесь дело идет не к этому, а к тому, что чем сильней становятся коммунисты, тем больше вожди социал-демократов переходят на сторону буржуазии. Они пытаются разными пустяками объяснить то, что происходит. Вы можете прочитать, например, объяснения причин нашей парижской победы одного из самых умных французских оппортунистов — Поля Фора, которого мы знаем отлично. Он так объясняет нашу победу в Париже:
«Ах, этот Париж! — пишет он. — Дух недовольства господствует здесь и открывает дорогу демагогии. Париж некогда был буланжистским, затем, в эпоху дела Дрейфуса, стал националистическим оплотом, в 1919 году отдал голоса национальному блоку. Теперь очередь дошла до коммунизма. Теперь коммунизм стал модой... Это что-то в роде эпидемии гриппа!»
***
ЧТО ТАКОЕ ВОЖДИ АНГЛИЙСКОЙ РАБОЧЕЙ ПАРТИИ?
Новым в политике является приход к власти английского рабочего правительства. В настоящее время происходит англо-советская конференция39. Вы интересуетесь прежде всего: а выйдет ли что-нибудь из ее работ? Но приходится интересоваться и гем, с кем мы там имеем дело, что это за люди, что это за партия. Нам нужно в это вникнуть весьма подробно. Нам ясно, что Макдональд ведет в области внутренней политики политику английских либералов. Бюджет Сноудена, освобождающий от налогов акционерные общества, — это бюджет либералов. А в области иностранной политики почтенный Макдональд пытается вести политику консерваторов. И вышло, что политика II Интернационала в Англии отличается от политики буржуазных партий только тем, что она пытается примирить либералов и консерваторов в одном и том же лице, дать некий «синтез». Незадолго до прихода к власти Макдональд выпустил книгу «Наша политика». Вот что он пишет:
«Рабочее правительство позаботится о том, чтобы земельная рента служила увеличению общего благосостояния, а не консервированию одного класса».
Иначе говоря, рабочее правительство, когда придет к власти, позаботится о том, чтобы земельная рента послужила к облегчению рабочего класса.
Другими словами, Макдональд как будто немного замахивается на помещиков. Придя к власти, он, разумеется, и не подумал это провести.
«Дальше, — продолжает он, — так не может продолжаться, чтобы мы довольствовались парламентами, которые не являются действительным народным представительством, и чтобы мы полагались на всеобщие выборы, при которых наиболее коренные вопросы даже не подымаются».
Вы видите, Макдональд замахивался и на парламент. Но он шел еще дальше. Он клятвенно уверял нас в необходимости немедленно объявить независимость Египта, предоставить самую широкую автономию Индии, разрешить окончательно ирландский вопрос.
Ау, господин Макдональд! Где все эти ваши обещания? Где независимость Египта? Где автономия Индии? Пока мы слышим только о новых расстрелах. Где самоопределение Ирландии? Пока мы видим только продолжение политики Керзона.
«Рабочее правительство немедленно перейдет к национализации копей, железных дорог и источников сырья».
Даже страшно становится: железные дороги, копи, источники сырья! Ау, господин Макдональд! Где национализация копей?
Мы слышим так: союз горнорабочих, имеющий 25 депутатов, настаивает на том, чтобы ввести законопроект о национализации, а Макдональд заговаривает зубы: он предлагает говорить о чем-нибудь другом.
«Рабочее правительство рядом с национализацией сейчас же проведет соответствующий порядок управления, который устранит бюрократию».
Я спрашивал английского коммуниста Тома Манна, старого работника английского профессионального и рабочего движения, который, как свою подошву, знает Макдональда: переменил ли Макдональд хоть нескольких чиновников? Какое! Все осталось на местах по-старому, как было раньше. Переменили пятерку личных секретарей. Вся разница в том, что теперь эти господа разговаривают немного вежливее. Но все осталось на местах по-старому. Таким образом, мы имеем перед собою классический обман в самом голом виде. Перед выборами обещают ввести национализацию копей и источников сырья, дать автономию Индии, дать самостоятельность Египту, разрешить ирландский вопрос и т. д., и т. д. А когда пришли к власти, в области внутренней политики они делают то, что хотят либералы, а в области международной — то, что хотят консерваторы. Тот же Макдональд недавно писал в журнале правых эсеров «Воля России»40:
«...Только твердая и хорошо осведомленная оппозиция Второго Интернационала за время от 1919 до 1922 г., поддержанная, главным образом, рабочим и социалистическим движением в Великобритании, Бельгии, Германии и Скандинавских странах, выносила на себе всю тяжесть борьбы против большевизма в период его наибольшей силы, и только путем продолжения в следовании той же самой политике можно очиститься от этих зловредных плевел».
Другими словами, он хвастается тем, что только они могут бороться против большевизма. Эти слова надо запомнить. Они тоже дают ответ на тот вопрос, который־ я поставил: почему по второму разу их берут к власти? Именно потому, что надеются, что только они смогут повести настоящую борьбу против нас. Сноуден недавно говорил о сущности Рабочей партии так:
«Социализм британской Рабочей партии есть основывающееся на фактах практическое стремление к расширению сферы разделяемых уже широкими кругами принципов демократического права собственности (!) и контроля над важнейшими общественными предприятиями. Он не ставит себе целью ниспровержение методов, являющихся демократическими и долженствующих таковыми остаться. Он решительно отвергает нелепости вроде «диктатуры пролетариата»».
Еще бы! «Социализм есть демократическое право собственности, и я, — говорит он, — решительно отвергаю вместе с Рабочей партией «нелепости вроде диктатуры пролетариата». Таким образом, вы имеете тут дело с совершенно определенными группами, которые сумели втереть очки рабочим. Мы имеем здесь партию, ведущую буржуазную политику.
***
ПРИЗНАНИЕ ДЕ-ЮРЕ ЧРЕВАТО НОВЫМИ ТРУДНОСТЯМИ
Совершенно новое положение складывается во Франции. Это вплотную подводит нас к тому, какие результаты мы будем иметь от признания нас де-юре. Они нас взвесили со всех сторон, позондировали и пришли к необходимости признания41. Теперь мы должны поставить вопрос, что вытекает из этого признания. Не следует обольщаться признанием де-юре. Само по себе признание де-юре не изменило соотношения сил, это признание де-юре может создать новые сверхкомплектные трудности. В своих последних записках Владимир Ильич не раз говорил, что он предвидит новые большие трудности для нашего государства на международной арене 42. Он не знает, — говорит он, — как это будет, но, очевидно, будет какая-то новая форма нажима. Сейчас, как будто, это предсказание еще не оправдывается, но мы знаем, сколько раз оправдывалось то, что чувствовал и предвидел
Владимир Ильич. И одно это должно заставить нас задуматься. Во всяком случае, теперь ясно, что признание де-юре создает положение, чреватое новыми трудностями. Возьмем Францию. Пуанкаре был зол, нас не любил, травил. Теперь придет Эррио. Он не такой бука. Первое его слово будет, по-видимому, о нашем признании, а второе его слово будет: я — хороший, я вас признал, поэтому потрудитесь заплатить... (Смех.)
Вероятно, не так трудно было бы получить признание Бельгии, ибо она не прочь признать нас. Но, товарищи, счет она поторопится предъявить немедленно, и притом порядочный, — на четверть миллиарда. То же будет и с целым рядом других государств. Эррио пришлет нам шафера, который преподнесет букет признания де-юре, а внутри букета будет счетец, и притом на большую сумму. Франция считает за нами чуть ли не пять с четвертью миллиардов без процентов, Бельгия — четверть миллиарда, далее Япония, Голландия, а все вместе составит не менее 25 миллиардов. Да, в ближайшее время мы можем получить ряд букетов с признанием, но там будут счета на 25 миллиардов. Здесь не надо себя обольщать: эти трудности перед нами стоят, и это поставит перед нами опять и опять вопрос о национализированной промышленности.
Макдональд больше всего заостряет вопрос именно на этом. Мы раньше думали, что неужели же «рабочий министр» решится заострять вопрос — именно на чем? — на оплате за национализированные предприятия крупным капиталистам. Кажется, это наиболее невыгодная для него область. Но такова политика лакеев, прислуживающих крупному барину.
Макдональд начинает заострять вопрос именно на национализации крупной промышленности. Он рассуждает так: ну, хорошо, вы в России победили, экспроприировали русских капиталистов, это более или менее по Марксу, но английских капиталистов вы не победили, и никоим образом вы их не можете экспроприировать. Это совершенно не по Марксу. (Смех.) Мы им можем сказать на это, что во всяком случае это по-ленински, но думается, что и Маркс против этого ничего возразить не мог бы и не захотел бы. (Аплодисменты.) Мы считаем, товарищи, что основы революционного марксизма заключаются вот в чем: бей врага там, где ты его встретишь. Это, товарищи, вопрос из очень больших.
Позвольте вам предъявить, не ожидая того, когда вам предъявят счета наши враги, счетец, сколько мы «должны» по национализированным предприятиям. У нас имеются данные из американского департамента торговли. Наши соответствующие «департаменты» этим вопросом пока еще не интересовались, а американский поинтересовался, сколько мы должны за национализированные предприятия. (С м е х.)
По исчислению американского департамента торговли, всего в бывшей Российской империи имелось иностранных капиталов в промышленности и других подобных предприятиях на 2242 милл. зол. руб. — 2XU млрд., а в пределах нынешнего Союза — на 2007 милл. зол. руб. — 2 млрд.
Из них приходилось: на Францию — 648 милл. руб., на Англию — 500 (они сами считают много больше), на Бельгию — 311, на Германию — 217, на Америку — 117, на Голландию — 36, на Швейцарию — 31, на Швецию — 16 милл. рублей.
Таков счетец за одни только национализированные «не по Марксу» предприятия, а II Интернационал, подыскивая цитаты, что это не по Марксу, заставляет нас задуматься. Мы должны видеть, что путь нашей советской дипломатии далеко не усеян розами. Признание — признанием, а счетец — счетцем. Пуанкаре просто держался волком и говорил, что я вас через румын и поляков выкурю из России. Но эта полоса уже пройденная, мы переходим и тут из приготовительного класса в первый.
Признать вас признаем, но извольте заплатить. Этот вопрос станет ребром, и он может создать нам новые трудности, которые могут поставить против нас единым фронтом и Англию и Францию. Господа из II Интернационала, конечно, возьмутся за это сватовство против нас.
Иногда нас спрашивают: ну, а будет нам облегченье от того, что в Англии власть Макдональда, во Франции — Эррио, в Бельгии будет Вандервельде, в Японии феодалов спихнули прогрессивные капиталисты, в Америке намечается экономический кризис и нарождается третья мелкобуржуазная партия, желающая выступить против владык капитала из республиканской и «демократической» партий? Будет ли нам от этого легче? Пожалуй, некоторое облегченье будет. Например, нынешнее французское правительство, как бы оно ни сложилось, не сможет дать открыто оружие и деньги румынам против нас. Оно не сможет вооружить против нас Польшу. Недаром Бенеш, румыны, поляки — в трауре по провалу Пуанкаре. Макдональду трудненько прями и открыто поднимать их против нас, дать деньги, идти на интервенцию, повторять «жесты» Керзона. Но и для нас будут затруднения. Во-первых, скажут: раз признали, то платите. Во-вторых, затруднения также в том, что составной частью правительств становится II Интернационал, о котором Макдональд сказал, что если кто против нас может идти и известную часть масс повести за собой, так это II Интернационал.
Вот почему наша иностранная политика входит сейчас в новую полосу. Получим мы что-либо, — сказать сейчас трудно. Борьба идет на международной арене, белые эмигранты делают все возможное, чтобы сорвать. Вот вам, например, маленький штришок.
Милюков выступил на подмогу английским капиталистам и Макдональду с чрезвычайно остроумной статьей под названием «Юридическая природа СССР».
Основываясь на 4-й статье нашей конституции о праве любой республики, входящей в Союз, выйти из него, Милюков доказывает, что «СССР, как правоспособный юридический контрагент, вообще не существует. Любая часть Союза может выйти. Текучее образование».
Вы видите, какое у них государство, — вещает Милюков, — сегодня они возьмут заем, а завтра ряд республик выйдет из состава Союза. Их «юридическая природа» такова, что у них и государ-ства-то нет. (Смех.) Из вступления к моему докладу вы убедились, что Милюков — большой специалист по национальному вопросу. Вы видели, как он помирился с украинцами, и естественно, что он эту проблему изучает. Дальше он утверждает, что у нас и в решениях партии, и в конституции есть пункт, по которому любое государство с советским строем сможет примкнуть к нашему Союзу. Да, такой пункт есть. Милюков говорит: «Вы подумайте, что будет: одно государство, если захочет, уйдет из состава Союза, с другой стороны, стоит жителям Борнео, Мадагаскара или Зулуланда установить советский строй и объявить коммунистические порядки, и лишь в силу их заявления они могут войти в СССР». Ну, тут мы скажем Милюкову: зачем же Мадагаскар, Зулуланд, Борнео? Мы согласимся лучше на Германию, Францию... (Смех, аплодисменты.)
Я не думаю, конечно, товарищи, чтобы такие заявления Милюкова сыграли серьезную роль в вопросе о займах. Решать этот вопрос будут трезвые люди, изучающие наш экспорт и состояние нашего червонца.
Ведь в деле признания большую роль сыграли стабилизация червонца, вывоз льна, вывоз топлива и т. д., и т. д.
Червонец — вот кто сыграл решающую роль. Тов. Чичерин тоже сыграл большую роль. Тут мы имеем два «Ч» — Чичерин и червонец, — кто сыграл большую роль? В общем, конечно, оба, взятые вместе. И в Лондоне будут судить о нас по тому, тверд ли Чичерин. Конечно, он будет тверд, но еще важнее, чтобы был тверд червонец, важнее, чтобы было твердо наше хозяйство, чтобы оно поднималось. И тогда юридическую справку Милюкова только прочтут, а вопрос решит платежеспособность нашего червонца.
Конечно, положение наше сейчас очень трудное. Нужно помнить указание Ленина: «Жди трудностей в этой области».
Ясно, что буржуазия не может править так, как раньше. Она вынуждена привлекать сейчас на помощь то фашистов, то социал-демократов.
ПО ЛИНИИ КОМИНТЕРНА - ПОБЕДА СЕРЬЕЗНАЯ
Ясно одно — по линии Коминтерна победа серьезная. Да, нам казалась близкой германская революция. Победа непосредственно не далась в руки. Но завет, который мы получили от Владимира Ильича, — ближе к массам, превращение Коминтерна в массовую классовую партию, — эта задача выполняется успешно и в значительной мере выполнена. Сравните цифры, полученные нашей партией на выборах теперь, с цифрами П Интернационала во время его апогея. Я пробовал это сделать. Например, Французская партия в годы апогея II Интернационала, когда во главе • ее стояли Жорес, Гед, Вальян, получила каких-нибудь 700 тысяч голосов. Коммунисты сейчас получили против с.-д. 900 тысяч. Социал-демократическая партия Германии в годы своего апогея, руководимая Августом Бебелем, собирала 3 миллиона голосов, а сейчас мы имеем 4 миллиона против с.-д. То же самое в Чехословакии, в Болгарии, в Прикарпатской Руси и в целом ряде других стран. Заметьте, товарищи, что во всех этих странах наши партии за это время побывали на нелегальном положении, что особенно важно. Они получили настоящую закалку, настоящий стаж, выдержку, испытание. После этого периода они становятся массовыми закаленными партиями.
Мы входим в полосу, когда численно мы становимся силой большей, чем был II Интернационал в годы его апогея. Это ставит и известные трудности перед нами. Возникают опасности, бывшие и во II Интернационале, — развитие оппортунистических уклонов и т. д. Они не совсем однородны, но, во всяком случае, известные опасности были и будут. Но как бы то ни было, вы ясно видите, как Коминтерн растет, как мы постепенно вырываем рабочий класс из-под влияния социал-демократов.
II Интернационал по второму разу приходит к власти. Признание де-юре означает, с одной стороны, определенный громадный плюс, симптом, признак того, как расценивает нас на весах истории наш противник, но, с другой стороны, это представляет и известные новые трудности. Будет предъявлен счет на 25 миллиардов, потребуют 2 миллиарда за национализированную собственность и т. д. Естественно, что в этих вопросах они постараются двинуться против нас единым фронтом.
Во всяком случае, как бы то ни было, мы этот итог подводим с плюсом и говорим, что в этой области мы промаиеврировали не худо. Как ни пестра обстановка, я думаю, можно сказать, что вооруженные ленинизмом, на основе личного опыта, при неразрывной связи с международным рабочим движением, развивающейся не по дням, а по часам, которая будет подытожена на V конгрессе, мы больших ошибок не наделаем. Все, что можно из этой сложной ситуации извлечь для трудящихся Союза ССР, для нашей страны, для нашей и международной революции — можем вам ручаться смело — извлечено будет.
НАШЕ ОТНОШЕНИЕ К КОНЦЕССИЯМ
Перехожу, товарищи, к концессиям. Этот вопрос становится одним из самых важных в настоящее время. Было время, когда мы принимали на X съезде нашей партии резолюцию: «Советская республика в капиталистическом окружении». В ней говорится:
«Одной из практически применимых в данных условиях форм участия иностранного капитала в разработке естественных богатств Советской республики являются концессии, при которых концессионер получает вознаграждение определенной долей продукта...
...Объектами концессии могут явиться те отрасли народного хозяйства, развитие которых явно поднимает уровень развития производительных сил России и которые в то же время не могут быть в данный момент, в ближайшее время обслужены собственными силами Советской республики, как то: лесное, горное и нефтяное дело, электрификация России и т. и. В частности объектами концессий может явиться часть грозненских и бакинских промыслов, поскольку на это последует согласие Советской азербайджанской власти» 45,
Теперь это окружение нам достаточно конкретно известно. Тогда объектами концессий были лесное дело, горное, электрификация, в частности, был разговор о грозненских и бакинских промыслах. Об этом говорили на X съезде по инициативе Владимира Ильича. Была мысль отдать в концессии бакинские и грозненские промысла, против чего возражала часть кавказских товарищей. Мы апеллировали к съезду, чтобы иметь развязанными руки. Я вам напоминаю об этом сейчас для того, чтобы можно было сравнить положение. Кому придет в голову теперь отдать бакинские и грозненские промысла в концессии?
Было время, когда Владимир Ильич говорил:
.״«Пока революции нет в других странах, мы должны были бы вылезать десятилетиями, и тут не жалко сотнями миллионов, а то и миллиардами поступиться из наших необъятных богатств, из наших богатых источников сырья, лишь бы получить помощь крупного передового капитализма. Мы потом с лихвой себе вернем» 46.
Это очень знаменательные слова. Сейчас у нас иногда слишком неумеренные сторонники концессий просто некритически повторяют цитаты из Владимира Ильича и говорят: смотрите, он соглашался миллиардом пожертвовать, лишь бы получить помощь от иностранного капитала. Теперь этот вопрос стоит ребром: получим ли помощь иностранного капитала, что для этого надо сделать, на какие жертвы надо пойти? Иногда выступают с обвинениями против ЦК и говорят: почему не привлекаете иностранный капитал? Делают вид, что мы не хотим. Будто бы вопрос стоит так: более медленное развитие собственными силами или более быстрое при помощи иностранного капитала. На самом деле вопрос стоит совсем не так, а по-иному. Уверены ли вы, что если бы завтра была колчаковско-милюковская Россия (а этому никогда не бывать), если бы русские помещики и капиталисты стояли у власти, уверены ли вы, что они получили бы поддержку иностранного капитала в больших размерах? Я не уверен. Я думаю, что даже они едва ли наверное могли бы рассчитывать на помощь иностранного капитала. Я говорю это потому, что мы еще менее можем рассчитывать, что нам придет на помощь сразу иностранный капитал. Было время, когда Владимир Ильич говорил, что мы должны хотя бы ценой больших жертв добиться поддержки иностранного капитала. Это было после того, когда мы готовы были ехать на Принцевы острова 47. Тогда наше положение было слабо. А теперь этого нет. Теперь нам незачем ехать на Принцевы острова. Вот почему нельзя ссылаться только на цитаты из Владимира Ильича о концессиях.
Мы все за концессии, а если вы хотите иметь всего Владимира Ильича в вопросе о концессиях, то надо, кроме этих цитат, взять тот факт, что, когда дело дошло до реальной концессии Уркарта, Владимир Ильич сказал: «Извините, до свидания, подождем некоторое время». Если вы хотите иметь всего Владимира Ильича в этом вопросе, берите цитаты вместе с этим отказом Уркарту. Это говорит о всей трудности задачи, это говорит о том, что мы должны к каждой концессии подходить конкретно. Дать принципиальный ответ на вопрос о концессиях очень нетрудно после Ильича, а дать конкретный ответ на вопрос о том, можно ли сейчас дать концессию Уркарту, можно ли сейчас дать концессию «Лензолоту», — это величайшей важности вопрос.
В общем вопрос не так стоит: скорее с помощью иностранного капитала или медленнее самим? — а правильная постановка его вот какова: если не сделаем всего необходимого для того, чтобы хотя медленно, но своими силами справиться, то никогда не увидим никакой помощи иностранного капитала, а увидим подножки и обман. Поэтому основное в том, чтобы все так построить, дабы на худой конец мы могли сами просуществовать без них. Сначала у нас были такие утопии: может быть, удастся привлечь ту или другую группу капиталистов большим барышом против остальных. Теперь ясно, что едва ли это так скоро удастся. Совершенно ясно, что если взять все международное положение, то его можно формулировать так: ни непосредственная опасность, ни непосредственная помощь. Это уже большой плюс. Было время, когда опасности были самые непосредственные, когда капиталисты выступали прямо против нас открытой войной.
Сейчас уже ясно, что вопрос о концессиях есть вопрос о пределах нэпа. Если подпустить концессионеров к себе, это значит — увеличить удельный вес новой буржуазии в нашей стране. Вот с таким предисловием мы подходим к вопросу о концессиях.
Я собрал с помощью НКИД целую тетрадку отзывов крупнейших концессионных кандидатов, «концессионных женихов» по вопросу о нашей концессионной политике. Вот некоторые из них:
«До тех пор, пока правители России отказываются признать законными долги своей страны и не хотят ни восстановить в правах британских собственников, ни возместить их убытки за насильственное лишение собственности, Россия не может рассчитывать ни на политическое признание, ни на иностранный капитал».
Так пишет Уркарт в «Таймсе»48 от 26 мая 1923 года.
А вот как рассуждают бывшие владельцы грозненских нефтяных промыслов:
«Мы надеемся, что в ближайшем времени экономическое положение России изменится, и ее руководители поймут, что для промышленного и торгового восстановления страны необходимо прежнее доверие. Пока бывшие владельцы не будут восстановлены в своих правах, нельзя и думать о притоке нужного капитала. Не следует забывать, что все бывшие владельцы нефтяных промыслов в России объединились для защиты своих интересов и получили полную поддержку своих правительств. Какое бы ни было правительство в России, сотрудничество этой страны с Европой является необходимым. Россия нуждается в капитале и опытном руководстве. Она может сама устраивать свою политическую, но не экономическую жизнь, ибо для полного восстановления промышленности в России не хватает ни средств, ни специалистов».
(Общество «Грозненская нефть», отчет административного управления— «Энформасион», октябрь 1923 г.)
Консервативная английская газета «Таймс» по вопросу об иностранном капитале в России пишет:
«Чтобы иметь понятие о состоянии финансов, хозяйства и промышленности в России, нет надобности в большом количестве цифр. Существует прекрасный барометр: это — отношение иностранных капиталистов и прежних владельцев фабрик, которые с чересчур большой готовностью взяли бы, на основании предложений Советского правительства, концессии и восстановили бы свои прежние фабрики, если бы на то была хоть тень надежды. Никто еще этого не сделал. В красной России нет иностранного капитала. Это чрезвычайно знаменательно, так как капитал так же интернационален, как и большевизм. Его не остановили бы ни патриотические, ни религиозные, ни сентиментальные предрассудки. Он тверд, материалистичен, практичен. Он чрезвычайно хорошо осведомлен, гораздо лучше, чем дипломатия, и не поддается влиянию слухов или пропаганд».
«Иностранные владельцы фабрик в России больше чем наполовину русские и чувствуют себя в России дома больше, чем где бы то ни было. Они находятся в печальном положении: они не у дел, несмотря на желание и способность работать. Многие из них — французы, бельгийцы, швейцарцы, англичане — посетили Россию в последние два года, видели свои заводы, изучали общие условия, вели переговоры с Советским правительством и в результате решили в Россию не возвращаться. Капиталисты, жаждущие концессий и ревниво относящиеся друг к другу, бросились было на приманку Красина, но не клюнули. Клюнули только «финансисты» без денег».
«Можно получать концессии на лес и покупать кожу, потому что лес и кожу легко извлечь из страны, но никто не устраивает дорогостоящих сооружений, никто не желает открывать новых рудников или вообще заниматься делом, не дающим немедленно прибыли. Короче говоря, существует тенденция обирать Россию, но не развивать ее богатства».
(«Таймс» от 15 июня 1923 года.)
Желания «концессионных женихов» сводятся, во-первых, к уплате долгов, во-вторых, к восстановлению собственности иностранных капиталистов и, в-третьих, к введению буржуазных судов и буржуазных «свобод» вообще и т. д. Ясно видно, каких они желали бы концессий, и каковы были бы мы, если пойти на это. Само собой разумеется, товарищи, на это мы никогда не пойдем.
Вопрос о концессиях, однако, ставится многими из них совершенно реально. Приведу вам еще одну цитату. Один высокий гость, Людвиг Гааз, депутат берлинского рейхстага, бывший у нас в Москве в мае 1923 года, в газете «Берлинер Тагеблатт»49 написал следующее:
«Если придет мировая революция, почва для которой подготовляется не политикой советских властителей, а непониманием некоторых политиков Антанты, то собственность нигде не будет обеспечена. Если мировая революция не придет, то германская собственность будет обеспечена в России, ибо Советская власть, ища иностранный капитал, не будет душить его, она будет соблюдать договоры».
Это пишет наиболее понимающий, наиболее деловитый представитель иностранного капитала. Казалось бы, в самом деле они должны себе именно так ставить вопрос: ну что же, капитал вложишь, а ведь это страна мировой революции! Однако, этот почтенный представитель германского капитала, Людвиг Гааз, прекрасно понимает, что если произойдет мировая революция, то тут вообще многое буржуазия потеряет, в том числе и кое-какие займы. А если не произойдет, то, — говорит он, — Союз ССР заинтересован в привлечении иностранного капитала, и сам он будет с вами расплачиваться.
Во всяком случае, товарищи, ясно, что мы должны будем и дальше проявлять в вопросе о концессиях ту сдержанность и ту осторожность, которые проявляли до сих пор.
Цифры о некоторых концессиях я вам все-таки приведу.
Ко времени XII съезда находилось в производстве 460 дел, теперь — 1072 (есть очень крупные).
По странам эти дела распределяются следующим образом: Германия — 287 дел, Англия — 102, Франция — 62, Америка — 57, русских — 52. (См. таблицы № 1 и № 2) *.
Ко времени XII съезда было заключено 26 договоров, сейчас — 55.
***
Источник
или
|
