3. ФОРМА СТОИМОСТИ, ИЛИ МЕНОВАЯ СТОИМОСТЬ

А. ПРОСТАЯ, ЕДИНИЧНАЯ, ИЛИ СЛУЧАЙНАЯ, ФОРМА СТОИМОСТИ

2) Относительная форма стоимости

а) Содержание относительной формы стоимости

    Чтобы выяснить, каким образом простое выражение стоимости одного товара содержится в стоимостном отношении двух товаров, необходимо прежде всего рассмотреть это последнее независимо от его количественной стороны. Обыкновенно же поступают как раз наоборот и видят в стоимостном отношении только пропорцию, в которой приравниваются друг другу определенные количества двух различных сортов товара. При этом забывают, что различные вещи становятся количественно сравнимыми лишь после того, как они сведены к одному и тому же единству. Только как выражения одного и того же единства они являются одноименными, а следовательно, соизмеримыми величинами (Те немногие экономисты, которые, как, например, С. Бейли, занимались анализом формы стоимости, не могли прийти ни к какому результату, с одной стороны, потому, что они смешивают форму стоимости и самую стоимость, с другой стороны потому, что, находясь под влиянием грубого практичного буржуа, они с самого начала обращают внимание исключительно на количественную, определенность менового отношения. “Власть над количеством... конституирует стоимость” (“Моnеу аnd its Vicissitudes”. London, 1837, р. 11). Автор С. Бейли.).

    Равняются ли 20 аршин холста одному сюртуку, или они = 20 или - х сюртукам, другими словами - стоит ли данное количество холста многих или немногих сюртуков, во всяком случае, самое существование такой пропорции предполагает всегда, что холст и сюртуки как величины стоимости суть выражения одного и того же единства, суть вещи, имеющие одну и ту же природу. Холст = сюртуку - это основа уравнения.

    Но эти два качественно уравненных друг с другом товара играют не одинаковую роль. Только стоимость холста находит себе выражение. И притом каким образом? Путем его отношения к сюртуку как его “эквиваленту”, как к чему - то, на что холст может быть обменен. В этом отношении сюртук служит формой существования стоимости, воплощением стоимости [Wertding], потому что только как стоимость он тождествен с холстом. С другой стороны, здесь обнаруживается или получает самостоятельное выражение стоимостное бытие самого холста, потому что лишь как стоимость холст может относиться к сюртуку как к чему-то равноценному или способному обмениваться на него.

Читать далее...

3. ФОРМА СТОИМОСТИ, ИЛИ МЕНОВАЯ СТОИМОСТЬ

Товары являются на свет в форме потребительных стоимостей, или товарных тел, каковы железо, холст, пшеница и т. д. Это их доморощенная натуральная форма. Но товарами они становятся лишь в силу своего двойственного характера, лишь в силу того, что они одновременно и предметы потребления и носители стоимости. Следовательно, они являются товарами, или имеют товарную форму, лишь постольку, поскольку они обладают этой двойной формой - натуральной формой и формой стоимости.

Стоимость [Wertgegenstandlichkeit] товаров тем отличается от вдовицы Куикли, что не знаешь, как за нее взяться²⁷. В прямую противоположность чувственно грубой предметности товарных тел, в стоимость [Wertgegenstandlichkeit] не входит ни одного атома вещества природы. Вы можете ощупывать и разглядывать каждый отдельный товар, делать с ним что вам угодно, он как стоимость [Wertding] остается неуловимым. Но если мы припомним, что товары обладают стоимостью [Wertgegenstandlichkeit] лишь постольку, поскольку они суть выражения одного и того же общественного единства - человеческого труда, что их стоимость [Wertgegenstandlichkeit] имеет поэтому чисто общественный характер, то для нас станет само собой понятным, что и проявляться она может лишь в общественном отношении одного товара к другому. В самом деле мы исходим из меновой стоимости, или менового отношения товаров, чтобы напасть на след скрывающейся в них стоимости. же стоимость.

Мы должны возвратиться теперь к этой форме проявления стоимости.

Каждый знает - если он даже ничего более не знает, - что товары обладают общей им всем формой стоимости, резко контрастирующей с пестрыми натуральными формами их потребительных стоимостей, а именно: обладают денежной формой стоимости. Нам предстоит здесь совершить то, чего буржуазная политическая экономия даже и не пыталась сделать, - именно показать происхождение этой денежной формы, т. е. проследить развитие выражения стоимости, заключающегося в стоимостном отношении товаров, от простейшего, едва заметного образа и вплоть до ослепительной денежной формы. Вместе с тем исчезнет и загадочность денег.

Простейшее стоимостное отношение есть, очевидно, стоимостное отношение товара к какому-нибудь одному товару другого рода - все равно какого именно. Стоимостное отношение двух товаров дает, таким образом, наиболее простое выражение стоимости данного товара.

А. ПРОСТАЯ, ЕДИНИЧНАЯ, ИЛИ СЛУЧАЙНАЯ, ФОРМА СТОИМОСТИ

х товара А = у товара В, или: х товара А стоит у товара В.

(20 аршин холста = 1 сюртуку, или: 20 аршин холста стоят одного сюртука.)

 

1) Два полюса выражения стоимости: относительная форма стоимости и эквивалентная форма

 

Читать далее...

Первоначально товар предстал перед нами как нечто двойственное: как потребительная стоимость и меновая стоимость. Впоследствии обнаружилось, что и труд, поскольку он выражен в стоимости, уже не имеет тех признаков, которые принадлежат ему как созидателю потребительных стоимостей. Эта двойственная природа содержащегося в товаре труда впервые критически доказана мною (Карл Маркс. «К критике политической экономии»). Так как этот пункт является отправным пунктом, от которого зависит понимание политической экономии, то его следует осветить здесь более обстоятельно.

Возьмем два товара, например один сюртук и 10 аршин холста. Пусть стоимость первого вдвое больше стоимости последних, так что если

10 аршин холста = w

то сюртук = 2 w

Сюртук есть потребительная стоимость, удовлетворяющая определенную потребность.

Для того чтобы создать его, был необходим определенный род производительной деятельности. Последний определяется своей целью, характером операций, предметом, средствами и результатом. Труд, полезность которого выражается таким образом в потребительной стоимости его продукта, или в том, что продукт его является потребительной стоимостью, мы просто назовем полезным трудом. С этой точки зрения труд всегда рассматривается в связи с его полезным эффектом.

Как сюртук и холст - качественно различные потребительные стоимости, точно так же качественно различны между собой и обусловливающие их бытие работы: портняжество и ткачество. Если бы эти вещи не были качественно различными потребительными стоимостями и, следовательно, продуктами качественно различных видов полезного труда, то они вообще не могли бы противостоять друг другу как товары. Сюртук не обменивают на сюртук, данную потребительную стоимость - на ту же самую потребительную стоимость.

Читать далее...

14 сентября 1867 года, тиражом 1000 экземпляров вышел в свет первый том «Капитала» Карла Маркса. Тираж в тысячу экземпляров по нынешним временам кажется мизерным, но для труда по политэкономии для тех времён он был совсем не мал.

«Положение рабочего должно ухудшаться, какова бы ни была высока или низка, его оплата, — отмечал автор. — Накопление богатства на одном полюсе есть в то же время накопление нищеты, муки труда, рабства, невежества, одичания и моральной деградации на противоположном полюсе...»

В советскую эпоху у некоторых могло сложиться впечатление, что основные выводы Маркса устарели, и в мире «что-то пошло не так». Но сейчас ясно видно, что это было просто огромное влияние мирового коммунизма, который делал более человечным и прогрессивным даже противостоявший ему отживший буржуазный строй. Но после того, как прошлое в Европе и СССР взяло временный реванш, всё вернулось на круги своя... Нынче окружающий мир каждый день напоминает нам о правоте и актуальности Карла Маркса. Не даром же львовский суд в 2017 году, по закону о декоммунизации, постановил уничтожить среди «орудий преступления» «учебник «Капитал» К. Маркса» (Обвиняемому по этому уголовному делу, львовскому студенту, учитывая его «чистосердечное раскаяние», впаяли условный срок). Да, «Капитал» по-прежнему остаётся главным врагом капитала. И личное открытие правильности законов марксизма может быть для каждого из нас довольно неожиданным... и не всегда приятным.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ТОВАР

1. ДВА ФАКТОРА ТОВАРА: ПОТРЕБИТЕЛЬНАЯ СТОИМОСТЬ И СТОИМОСТЬ

(СУБСТАНЦИЯ СТОИМОСТИ, ВЕЛИЧИНА СТОИМОСТИ)

 

Богатство обществ, в которых господствует капиталистический способ производства, выступает как «огромное скопление товаров», а отдельный товар - как элементарная форма этого богатства. Наше исследование начинается поэтому анализом товара.

Товар есть прежде всего внешний предмет, вещь, которая, благодаря ее свойствам, удовлетворяет какие-либо человеческие потребности. Природа этих потребностей, - порождаются ли они, например, желудком или фантазией, - ничего не изменяет в деле. Дело также не в том, как именно удовлетворяет данная вещь человеческую потребность: непосредственно ли, как жизненное средство, т. е. как предмет потребления, или окольным путем, как средство производства.

Каждую полезную вещь, как, например, железо, бумагу и т. д., можно рассматривать с двух точек зрения: со стороны качества и со стороны количества. Каждая такая вещь есть совокупность многих свойств и поэтому может быть полезна различными своими сторонами.

Читать далее...

М.Ю.Лермонтов. Мцыри

 

 

     Я мало жил, и жил в плену.

     Таких две жизни за одну,

     Но только полную тревог,

     Я променял бы, если б мог.

     Я знал одной лишь думы власть,

    Одну - но пламенную страсть:

     Она, как червь, во мне жила,

     Изгрызла душу и сожгла.

     Она мечты мои звала

     От келий душных и молитв

     В тот чудный мир тревог и битв,

     Где в тучах прячутся скалы,

     Где люди вольны, как орлы.

Читать далее...

Читать далее...

Политическая биография Лермонтова началась с того дня, как передовое демократическое общество признало его своим глашатаем за стихи на смерть Пушкина. Общеизвестно, что за эти стихи Лермонтов был арестован, судим и выслан на Кавказ. Однако не прошло и года, как он был прощен и возвращен в императорскую гвардию, вначале в отдаленный от столицы Гродненский лейб-гусарский полк, а вскоре и в прежний лейб-гусарский, расквартированный в Царском Селе. Приближать ко двору «подозрительных» лиц, чтобы держать их под своим пристальным наблюдением, было излюбленным приемом царя Николая I. Лермонтов, как и Пушкин, был «милостью окован».


        Погиб поэт! — невольник чести —
        Пал, оклеветанный молвой,
        С свинцом в груди и жаждой мести,
        Поникнув гордой головой!..

Читать далее...

Итак,  цивилизация является той ступенью общественного развития, на которой разделение труда, вытекающий из него обмен между отдельными лицами и объединяющее оба эти процесса товарное производство достигают полного расцвета и производят переворот во всем прежнем обществе.

Производство на всех предшествовавших ступенях общественного развития было по существу коллективным, равным образом и потребление сводилось к прямому распределению продуктов внутри больших или меньших коммунистических общин. Этот коллективный характер производства осуществлялся в самых узких рамках, но он влек за собой господство производителей над своим производственным процессом и продуктом производства. Они знают, что делается с продуктом: они потребляют его, он не выходит из их рук, и пока производство ведется на этой основе, оно не может перерасти производителей, не может породить таинственные, чуждые им силы, как это постоянно и неизбежно бывает в эпоху цивилизации.

Но в этот производственный процесс медленно проникает разделение труда. Оно подрывает коллективный характер производства и присвоения, оно делает преобладающим правилом присвоение отдельными лицами и вместе с тем порождает обмен между ними - как это происходит, мы исследовали выше. Постепенно товарное производство становится господствующей формой.

При товарном производстве, производстве уже не для собственного потребления, а для обмена, продукты по необходимости переходят из рук в руки. Производитель при обмене отдает свой продукт; он уже не знает, что с ним станет. Когда же в роли посредника между производителями появляются деньги, а вместе с деньгами купец, процесс обмена становится еще запутаннее, конечная судьба продуктов еще неопределеннее. Купцов много, и ни один из них не знает, что делает другой. Товары теперь переходят уже не только из рук в руки, но и с рынка на рынок; производители утратили власть над всем производством условий своей собственной жизни, но эта власть не перешла и к купцам. Продукты и производство попадают во власть случая.

Читать далее...

Итак, государство никоим образом не представляет собой силы, извне навязанной обществу. Государство не есть также "действительность нравственной идеи", "образ и действительность разума", как утверждает Гегель. Государство есть продукт общества на известной ступени развития; государство есть признание, что это общество запуталось в неразрешимое противоречие с самим собой, раскололось на непримиримые противоположности, избавиться от которых оно бессильно. А чтобы эти противоположности, классы с противоречивыми экономическими интересами, не пожрали друг друга и общество в бесплодной борьбе, для этого стала необходимой сила, стоящая, по-видимому, над обществом, сила, которая бы умеряла столкновение, держала его в границах "порядка". И эта сила, происшедшая из общества, но ставящая себя над ним, все более и более отчуждающая себя от него, есть государство.

Итак, государство существует не извечно. Были общества, которые обходились без него, которые понятия не имели о государстве и государственной власти. На определенной ступени экономического развития, которая необходимо связана была с расколом общества на классы, государство стало в силу этого раскола необходимостью. Мы приближаемся теперь быстрыми шагами к такой ступени развития производства, на которой существование этих классов не только перестало быть необходимостью, но становится прямой помехой производству. Классы исчезнут так же неизбежно, как неизбежно они в прошлом возникли. С исчезновением классов исчезнет неизбежно государство. Общество, которое по-новому организует производство на основе свободной и равной ассоциации производителей, отправит всю государственную машину туда, где ей будет тогда настоящее место: в музей древностей, рядом с прялкой и с бронзовым топором.

Читать далее...

Германцы, по свидетельству Тацита, были очень многочисленным народом. Приблизительное представление о численности отдельных германских народов мы получаем у Цезаря; он определяет число появившихся на левом берегу Рейна узипетов и тенктеров в 180 000 человек, включая женщин и детей. Следовательно, около 100 000 человек приходилось на каждый отдельный народ (Принятое здесь число подтверждается одним местом у Диодора о галльских кельтах: «В Галлии живёт много народностей неодинаковой численности. У крупнейших из них численность населения достигает приблизительно 200 000 человек, у самых малых — 50 000» (Diodorus Siculus, V, 25). В среднем, следовательно, — 125 000; галльские отдельные народы, ввиду более высокой ступени их развития, безусловно следует считать несколько большими по численности, чем германские.), что уже значительно превышало, например, общее число ирокезов в период их расцвета, когда они, не достигая 20 000 человек, стали грозой всей страны, от Великих озёр до Огайо и Потомака. Если мы попытаемся наметить на карте, как, согласно дошедшим до нас сведениям, были расположены более известные народы, поселившиеся вблизи Рейна, то каждый такой народ в отдельности займёт в среднем приблизительно площадь прусского административного округа, то есть около 10 000 кв. километров, или 182 кв. географические мили. Но Germania Magna (— Великая Германия. Ред.) римлян охватывает, вплоть до Вислы, в круглых цифрах 500 000 кв. километров. При средней численности отдельных народов в 100 000 человек общая численность населения всей Germania Magna должна была доходить до пяти миллионов; для варварской группы народов — цифра значительная, для наших условий — 10 человек на квадратный километр, или 550 на квадратную географическую милю, — крайне малая. Но этим отнюдь не исчерпывается число живших в то время германцев. Мы знаем, что вдоль Карпат до самого устья Дуная жили германские народы готской группы племён — бастарны, певкины и другие, столь многочисленные, что Плиний считал их пятой основной группой германских племён

Читать далее...

Рамки настоящей работы не позволяют нам подробно рассмотреть институты родового строя, существующие ещё поныне у самых различных диких и варварских народов в более или менее чистой форме, или следы этих институтов в древней истории азиатских культурных народов. Те и другие встречаются повсюду. Достаточно нескольких примеров. Ещё до того как узнали, что́ такое род, Мак-Леннан, который больше всего приложил усилий к тому, чтобы запутать смысл этого понятия, доказал его существование и в общем правильно описал его у калмыков, черкесов, самоедов (Прежнее название ненцев. Ред.) и у трёх индийских народов — варли, магаров и манипури ¹³². Недавно М. Ковалевский обнаружил и описал его у пшавов, хевсуров, сванов и других кавказских племён ¹³³. Здесь мы ограничимся некоторыми краткими замечаниями о существовании рода у кельтов и германцев.

Древнейшие из сохранившихся кельтских законов показывают нам род ещё полным жизни; в Ирландии он, по крайней мере инстинктивно, живёт в сознании народа ещё и теперь, после того как англичане насильственно разрушили его; в Шотландии он был в полном расцвете ещё в середине прошлого столетия и здесь был также уничтожен только оружием, законодательством и судами англичан.

Древнеуэльские законы, записанные за много столетий до английского завоевания ¹³⁴, самое позднее в XI веке, свидетельствуют ещё о наличии совместной обработки земли целыми сёлами, хотя и в виде только сохранившегося как исключение пережитка общераспространённого ранее обычая; у каждой семьи было пять акров для самостоятельной обработки; наряду с этим один участок обрабатывался сообща и урожай подлежал дележу. Не подлежит сомнению, что эти сельские общины представляют собой роды или подразделения родов; это доказывает уже аналогия с Ирландией и Шотландией, если даже новое исследование уэльских законов, для которого у меня нет времени (мои выдержки сделаны в 1869 г. ¹³⁵), прямо не подтвердило бы этого.

Читать далее...

Из сказания об основании Рима видно, что первое поселение было создано рядом объединившихся в одно племя латинских родов (согласно сказанию, их было сто), к которым вскоре присоединилось одно сабельское племя, также будто бы насчитывавшее сто родов, а затем и состоявшее из различных элементов третье племя, также имевшее, по преданию, сто родов. Весь рассказ с первого взгляда свидетельствует о том, что здесь не было ничего естественно сложившегося, кроме рода, да и последний в некоторых случаях был лишь ветвью первоначального рода, продолжавшего существовать на старой родине. На племенах лежит печать искусственного образования, однако большей частью из родственных элементов и по образцу древнего, естественно выросшего, а не искусственно созданного племени; при этом не исключено, что ядром каждого из трёх племён могло служить подлинное старое племя. Промежуточное звено, фратрия, состояло из десяти родов и называлось курией; их было, таким образом, тридцать.

Общепризнано, что римский род был таким же институтом, как и род греческий; если греческий род представляет собой дальнейшее развитие той общественной ячейки, первобытную форму которой мы находим у американских краснокожих, то это целиком относится и к римскому роду. Мы можем поэтому быть здесь более краткими.

Римский род, по крайней мере в древнейшую пору существования города, имел следующее устройство:

1. Взаимное право наследования членов рода; имущество оставалось внутри рода. Так как в римском роде, как и в греческом, господствовало уже отцовское право, то потомство по женской линии исключалось из наследования. По законам Двенадцати таблиц ¹²², древнейшему известному нам писаному памятнику римского права, в первую очередь наследовали дети как прямые наследники, за их отсутствием — агнаты (родственники по мужской линии), а за отсутствием последних — члены рода. Во всех случаях имущество оставалось внутри рода.

Читать далее...