Уроки истории. Усиление эксплуатации и закрепощение рабочего класса в фашистской Германии.

Развитие государственно-монополистического капитализма в фашистской Германии

Германские монополисты, стремясь сломить сопротивление своих конкурентов и насильственно переделить мир в свою пользу, раньше и шире буржуазии других стран стали открыто опираться на всестороннюю поддержку своего империалистического государства. Еще до прихода гитлеровцев к власти нигде в мире государственный аппарат не использовался так широко в интересах монополий, как в Германии. В 1919 году В.И. Ленин называл Германию образцом «превращения монополистического капитализма в государственно-монополистический капитализм»².

В интересах милитаристов, ведущих промышленных кругов германское правительство всемерно раздувало гонку вооружений, вело агрессивную внешнюю политику, предоставляло монополиям значительные финансовые субсидии, закрывало немецкий рынок для товаров других стран, давало вывозные премии на экспорт немецких товаров за границу, силой принуждало мелких и средних промышленников к объединению с монополиями.

Приход гитлеровцев к власти положил начало новому этапу развития государственно-монополистического капитализма в Германии. Захватив государственный аппарат страны, фашисты в еще большей степени, чем прежде, поставили его на службу наиболее агрессивным реакционным кругам германского финансового капитала. Это значительно усилило мощь империалистических кругов, их влияние в экономической и политической сфере, способствовало превращению Германии уже в мирное время в военно-каторжную тюрьму для трудящихся, придало внешней политике Германии крайне агрессивный и авантюристический характер.

С самого начала фашистского господства был создан разветвленный аппарат государственно-монополистического регулирования, поставивший всю экономику страны под всеобъемлющий контроль кучки крупнейших монополий. Структура этого аппарата и его отдельных органов, их функции, подбор кадров — все эти вопросы решались непосредственно самими монополистами, а гитлеровцы лишь санкционировали эти решения, придавали им «законный», государственный характер.

24 марта 1933 г., когда гитлеровское правительство получило чрезвычайные полномочия, Густав Крупп в качестве руководителя ведущей организации немецких монополий — «Имперского союза немецкой промышленности» направил Гитлеру письмо, в котором от имени союза заявил, что теперь «создана основа для стабильного правительственного фундамента и тем самым устранены препятствия, которые постоянными политическими колебаниями в прошлом сильно тормозили экономическую инициативу»⁴, а 6 апреля 1933 г. президиум «Имперского союза промышленности» принял решение о реорганизации союза для того, чтобы «привести новую организацию промышленности в соответствие с политическими целями правительства».

25 апреля 1933 г. Крупп направил Гитлеру памятную записку, в которой сообщил об этом решении и выразил уверенность, что реорганизация будет проведена «в тесном единстве правительства и его уполномоченных, с одной стороны, и имперских объединений — с другой». Одновременно Крупп предупредил Гитлера, что он является «единственным уполномоченным» союза для ведения переговоров с правительством. Уже этот факт говорил не только о том, что реорганизация промышленности будет проведена в интересах крупнейших монополий, но что последние брали данное дело целиком и полностью в свои руки, решительно отстраняя «отдельные неорганизованные фирмы». Небезынтересно отметить и другую сообщаемую Круппом деталь. Оказывается, заправилы «Имперского союза промышленности» давно уже вынашивали планы реорганизации экономики, однако политическая обстановка была для этого неблагоприятной. Зато «нынешний момент — самый подходящий, чтобы достичь наилучшего для промышленности»⁵, — писал Крупп.

Вся эта подготовка ведущих монополий к преобразованию «Имперского союза промышленности» в мощный аппарат контроля и регулирования всей промышленности велась, разумеется, за спиной общественности. Лишь 4 мая 1933 г. агентство Вольфа опубликовало первое сообщение о том, что «фюрер» решил реорганизовать «Имперский союз»⁶. Дальше события развивались следующим образом. 19 июня 1933 г. «Имперский союз промышленности» был слит с Объединением союзов предпринимателей в Имперское сословие немецкой промышленности. В мае 1934 года Имперское сословие было переименовано в Имперскую группу промышленности. Тем самым под контроль заправил ведущих монополий во главе с Круппом, который возглавил группу, были поставлены десятки тысяч мелких и средних предпринимателей. Самими монополистами было проведено и разделение Имперской группы промышленности на семь отдельных, так называемых главных экономических групп, во главе которых встали «руководящие советы», составленные из ведущих монополистов данной отрасли промышленности. Аналогичные мероприятия были проведены в 1933—1934 годах в торговле, ремесле, энергетике, банковском и страховом деле. Фашистскому правительству оставалось лишь оформить эту, в основном уже проведенную, реорганизацию и придать ей силу закона.

27 февраля 1934 г. был издан «закон об органическом построении германской экономики». Закон дал право министру экономики признавать экономические объединения в качестве единственных представителей определенных отраслей экономики; распускать или создавать новые экономические объединения; изменять или дополнять их уставы с целью последовательного проведения в жизнь принципа «фюрерства»; назначать и смещать руководителей экономических объединений; присоединять к экономическим объединениям предпринимателей и предприятия. Закон устанавливал, что за ущерб, причиненный мероприятиями по его осуществлению, компенсация не выплачивается⁷.

Изданным на основе этого закона распоряжением министра экономики от 27 ноября 1934 г. подтверждалось, что «вся экономика объединена и делится по отраслям и округам». Подтверждалось и узаконивалось создание шести имперских хозяйственных групп: промышленности, энергетики, торговли, ремесла, банковского и страхового дела. В рамках имперских групп учреждалось 44 отраслевых, так называемых экономических групп, 350 специализированных групп и 640 подгрупп.

Отраслевая организация дополнялась территориальной. Вся Германия была разбита на 18 хозяйственных округов. В каждом округе создавалась окружная хозяйственная палата, в которой были представлены, с одной стороны, низовые органы имперских групп, а с другой — местные промышленные, торговые и ремесленные палаты. Экономические группы, а также специализированные группы и подгруппы могли в случае необходимости делиться по округам, создавать отраслевые группы или подгруппы для данного хозяйственного района. Кроме того, при местных промышленных и торговых палатах создавались отраслевые группы и подгруппы данного хозяйственного округа. Деятельность этих групп должна была координироваться окружными хозяйственными палатами.

Таким образом, возникла довольно запутанная бюрократическая система, цель которой, однако, была совершенно ясна: поставить всю экономику Германии под полный и всесторонний контроль крупнейших банковских и промышленных воротил. На основании закона все предприятия определенной отрасли промышленности, а также торговые, транспортные, ремесленные предприятия, банки, страховые компании в обязательном порядке включались в соответствующее отраслевое и территориальное объединение, которое и признавалось фашистским правительством в качестве единственного выразителя интересов данной отрасли промышленности или данного хозяйственного округа. Не делалось исключений и для иностранных предприятий на территории Германии. Всякое выборное начало во вновь созданных организациях было отменено. Их руководители, утвержденные гитлеровским правительством из числа крупнейших монополистов, пользовались неограниченной властью в отношении состава и деятельности подчиненных им организаций.

Закон наделил вновь создаваемые отраслевые и территориальные организации широкими правами в деле распределения заказов, кредитов, сырья, определения уровня цен, специализации и стандартизации производства.

На основании закона прерогативы государственной власти оказались в руках виднейших представителей финансовой олигархии. До декабря 1934 года «вождем» Имперской группы промышленности являлся Густав Крупп. Его сменил на этом посту президент промышленной и торговой палаты Ганновера Хекер, являвшийся доверенным лицом Тиссена, Флика и того же Круппа⁸. Затем Имперской группой промышленности последовательно руководили директор концерна Флика Тенгельман, владелец текстильных предприятий Дириг, генеральный директор концерна Маннесмана Цанген.

Главную группу горнометаллургической промышленности возглавил магнат тяжелой индустрии, один из совладельцев «Ферейнигте штальверке» Пенсген. Руководителем главной группы химической промышленности стал крупный банкир и промышленник Пфотенгауэр, являвшийся ставленником концерна «ИГ Фарбениндустри». Один из руководителей этого концерна, Эрман, впоследствии признал, что концерн «ИГ Фарбениндустри» имел возможность прямого воздействия на Имперскую группу промышленности хотя бы уже тем, что он был представлен руководящими лицами в ее различных комитетах и советах¹⁰.

Во главе хозяйственных палат, являвшихся высшим органом экономической власти на местах, также были поставлены крупнейшие представители финансовой олигархии, облеченные титулом «хозяйственных вождей». «Хозяйственным вождем» северо-западного промышленного района стал Фриц Тиссен. Ему были подчинены хозяйственные палаты районов. После его назначения местные руководители фашистской партии направили Тиссену раболепное письмо, в котором указывалось, что весь местный аппарат нацистской партии находится в его полном распоряжении. К тому же Гитлер назначил Тиссена государственным комиссаром земли Северный Рейн—Вестфалия. Таким образом, в руках этого монополиста оказалась сконцентрированной политическая и экономическая власть в важнейшем промышленном районе Германии — Руре.

В Кёльнском районе «хозяйственным вождем» стал банкир Шредер, в районе Берлин—Бранденбург — директор Коммерческого банка Рейнхардт, в Гамбурге — директор Дрезденского банка Хюббе и т. д.

«Хозяйственные вожди» — виднейшие представители финансовой олигархии могли широко использовать фашистскую государственную власть для закабаления рабочих, подавления и подчинения средней и мелкой буржуазии, борьбы с конкурентами. Они являлись единственными посредниками между фашистским правительством в лице министра экономики и массой предпринимателей. Формально деятельность палат на местах подчинялась министерству экономики, однако тем же «законом об органическом построении германской экономики» была учреждена имперская хозяйственная палата, являвшаяся одновременно «советом имперского министра хозяйства». Этот орган, во главе которого встал представитель концерна Сименса Пич, оказывал огромное влияние на мероприятия министерства экономики.

Важнейшим орудием государственно-монополистического регулирования был созданный в июле 1933 года Генеральный совет немецкого хозяйства. Формально Генеральный совет являлся консультативным органом при Гитлере, а по существу — настоящим штабом финансовой олигархии, который и определял развитие германской экономики в направлении всемерного обогащения ведущих монополий и усиления военно-промышленного потенциала, создания экономических ресурсов для подготовки и ведения грабительской войны за передел мира. Решения совета санкционировались Гитлером и приобретали в фашистской Германии силу высшего закона, не подлежащего обсуждению.

В состав Генерального совета вошла верхушка финансовой олигархии фашистской Германии — крупнейшие плутократы или их представители: Тиссен, Крупп, Феглер, Сименс, Шредер, Бош, Хакельсбергер, банкиры Рейнхардт, Финк, Фишер, президент торговой палаты Люэр, директор металлургических заводов «Максимилиан хютте» Берингер, директор калийного синдиката Дин. Для координации мероприятий фашистского правительства с указаниями совета в последний были включены два крупных фашистских чиновника: руководитель организационного аппарата нацистской партии Лей и бургомистр Гамбурга Крогман. Наконец, в лице крупного восточнопрусского помещика Бакэ и «вождя» сельскохозяйственной торговли и кооперации Рейшле в Генеральном совете были представлены интересы юнкерства и кулачества¹¹.

Именно Генеральный совет хозяйства формулировал и определял основные линии экономической политики фашистского правительства, прежде всего таких его органов, как рейхсбанк и министерство экономики, которым формально подчинялись все отраслевые и региональные объединения предпринимателей.

20 сентября 1933 г. Гитлер выступил перед членами Генерального совета немецкого хозяйства с докладом, в котором еще раз заверил заправил германских монополий, что вся мощь фашистского государства находится в их полном распоряжении. «Политическая власть, — заявил он, — всегда открывает дорогу экономике». Крупп от имени членов совета выразил полное доверие гитлеровскому правительству¹².

Усиление эксплуатации и закрепощение рабочего класса

Фашистская Германия, будучи раем для монополистов, в то же время являлась настоящим адом для трудящихся. Разгромив профсоюзы и загнав в подполье политические организации рабочего класса — КПГ и СПГ, гитлеровцы тем самым выдали рабочих на полный произвол монополиям. Опираясь на механизм фашистской диктатуры, монополии в огромной степени усилили эксплуатацию трудящихся и лишили их всех социальных завоеваний.

Еще в апреле 1933 года Крупп от имени «Имперского союза промышленности» сообщил Гитлеру план реорганизации немецкой промышленности на основе введения в промышленности принципа «фюрерства», на котором, в частности, должны были отныне строиться и отношения предпринимателя с рабочими².

Предприниматели зачастую не только по существу, но и формально возглавляли на своих предприятиях фашистские организации. Монополисты и деятели нацистской партии сливались подчас в одно целое, и трудно было разобрать, где кончается владелец предприятия — капиталист, а где начинается деятель фашистской партии.

«Закон о порядке национального труда» объявил потерявшими силу законы, которые прежде закрепляли права рабочих, завоеванные в многолетней и напряженной борьбе с предпринимателями и буржуазным правительством. Одним из важных завоеваний немецких рабочих в Ноябрьскую революцию 1918 года явилось создание на предприятиях фабрично-заводских комитетов. Институт фабзавкомов был признан буржуазным государством, и в Веймарской республике фабзавкомы пользовались определенными правами при решении производственных вопросов — наблюдали за соблюдением тарифных ставок, оказывали влияние на прием и увольнение рабочих и служащих, более того, даже имели право посылать своих представителей в наблюдательные советы акционерных обществ и промышленных компаний. «Закон о порядке национального труда» ликвидировал фабрично-заводские комитеты.

Лишая рабочих их прав и завоеваний, закон в то же время настойчиво пропагандировал фашистские идеи «социального партнерства» рабочих и капиталистов, их «духовную общность» в процессе производства. Это нужно было для того, чтобы держать рабочих под постоянным неослабным контролем монополий и гитлеровской партии, а также чтобы создать у рабочих определенные иллюзии в отношении их «равенства» с предпринимателями, наличия у них каких-то «социальных прав» и защиты этих «прав» гитлеровским правительством.

Закон от 28 января 1934 г. создал целый ряд новых институтов. Для экономических районов министром труда назначались специальные «опекуны труда», которых хотели представить «беспристрастными посредниками» между рабочими и предпринимателями. На деле институт «опекунов труда» являлся своеобразной фашистской отдушиной, чтобы направить недовольство рабочих в определенное русло. «Опекуны труда» назначались сплошь из крупных капиталистов и их ставленников. Например, член Генерального совета хозяйства Люэр, являясь президентом торговой палаты в городе Франкфурте-на-Майне, одновременно являлся и «опекуном труда» в данном экономическом районе; секретарь концерна «ИГ Фарбениндустри» Клейн являлся «опекуном труда» в Нижней Саксонии.

Под руководством «вождя», то есть капиталиста, на предприятиях создавались «советы доверенных». Число «доверенных» в зависимости от численности рабочих и служащих колебалось от 2 до 10. Выборы «доверенных» проводились таким образом, что в их число могли попасть только верные прислужники предпринимателя.

Выдвигать кандидатов в «доверенные» мог только предприниматель совместно с местным руководителем нацистской партии. Кандидат в «доверенные» должен был «быть готовым в любой момент беспрекословно выступить за национальное (т. е. фашистское. — Г.Р.) государство»⁴. Поскольку, несмотря на все рогатки, рабочим все же порой удавалось выбирать в «советы доверенных» своих подлинных представителей и использовать эти органы против предпринимателей, с 1935 года выборы в «советы доверенных» не производились.

Мощным орудием монополий и фашистского правительства в деле контроля за каждым шагом рабочего и обработки его по линии нацистской пропаганды являлся созданный в мае 1933 года «немецкий трудовой фронт». После разгрома профсоюзов «трудовому фронту» были переданы профсоюзные кассы, газеты, помещения и т. д. Распоряжением Гитлера от 24 октября 1934 г. членство в «трудовом фронте» объявлялось обязательным для всех рабочих и служащих. С демагогической целью образовать «действенное народное и трудовое сообщество всех немцев» в «трудовой фронт» входили и предприниматели⁵. «Трудовой фронт» был объявлен монопольным представителем интересов всех трудящихся; не допускалось существования каких-либо других организаций, претендующих на такую же роль.

По существу организации «трудового фронта» являлись производственными ячейками национал-социалистской партии на предприятиях, что подчеркивалось тем обстоятельством, что существовавшие до октября 1934 года производственные ячейки фашистской партии были влиты в «трудовой фронт», во главе которого встал фашист Лей. Подчиненные Лею гаулейтеры направляли работу «трудового фронта» на местах. В марте 1935 года «трудовой фронт»

был официально объявлен «организацией, примыкающей к национал-социалистской партии».

Основная цель фашистского «трудового фронта» состояла в том, чтобы притупить классовую борьбу, воспитывать рабочих в духе шовинизма и ненависти к другим народам.

Характерно, что первым шагом «трудового фронта» явилось заключение «гражданского мира» с предпринимателями. 17 мая 1933 г. Лей открыто заявил немецким рабочим, что «только враги могут быть заинтересованы в стачках»⁸, — подчеркивалось в докладе.

При помощи «трудового фронта» нацисты стремились поставить под свой полный контроль все категории трудящихся. С этой целью в «трудовой фронт», в отличие от большинства существовавших ранее профсоюзов, была открыта дорога молодежи, женщинам, неквалифицированным рабочим. «Трудовому фронту» было передано профессиональное обучение, он поставил под свой контроль самообразование рабочих, предоставление рабочим и служащим юридических справок и консультаций по трудовым вопросам И т. д.

За счет крупных средств, захваченных у профсоюзов и мобилизованных в качестве членских взносов трудящихся, при «трудовом фронте» был создан ряд подсобных спортивных, культурных, туристских и прочих организаций стой целью, чтобы контролировать и использовать в интересах фашизма досуг трудящихся. Важнейшее место среди них занимала широко разрекламированная гитлеровцами организация «Сила через радость».

Лишив рабочих их боевых организаций, отняв у них социальные права и завоевания, гитлеровцы создали тем самым благоприятные условия для усиления эксплуатации трудящихся. В 1938 году был принят специальный закон, закреплявший 10-часовой рабочий день. Предпринимателям не возбранялось вводить без особой оплаты сверхурочные работы и свыше 10 часов. Широко применялось снижение тарифных ставок. Если раньше рабочий за изготовление определенной детали получал 5 марок, то теперь за ту же работу он получал 3—4 марки. Это подхлестывало рабочих, заставляло их для сохранения прежней зарплаты напрягать все силы.

На крупнейшем химическом комбинате «Лейнаверке» к 1939 году число занятых на производстве рабочих сократилось по сравнению с 1928 годом на 200 человек, в то же время стоимость вырабатываемой рабочими продукции вследствие усиления эксплуатации возросла вдвое⁹.

Под руководством директора одного из заводов концерна АЭГ Хегнера был создан комитет по изучению условий труда. Этот комитет изучал методы интенсификации труда на наиболее современных предприятиях, а затем фашистский «трудовой фронт» в принудительном порядке внедрял их по всей стране. В 1939 году производительность труда в Германии, главным образом за счет нещадной интенсификации труда, варварской эксплуатации физической и духовной силы трудящихся, возросла на 30% по сравнению с 1932 годом и на 15% по сравнению с 1929 годом¹⁰. Число несчастных случаев на производстве возросло за период 1933—1939 годов более чем в два раза.

Это показывает следующая таблица¹¹:

Значительно ухудшилось продовольственное снабжение трудящихся. Придя к власти, фашисты сразу же резко сократили закупки за границей продовольствия, товаров широкого потребления и сырья, необходимого для их изготовления. Вся валюта использовалась для закупки стратегического сырья. Так, сумма, выделяемая для закупки за границей сливочного масла, за один год была сокращена со 106 млн. марок до 70 млн. марок. Если в кризисном 1932 году Германия все же закупила 4,4 млн. т продовольствия, то в 1934 году эта цифра сократилась уже до 3,2 млн. т, а в 1935 году — до 2,9 млн. т¹². За период 1933—1939 годов гитлеровцы сократили импорт пшеницы и яиц на одну треть, сала — в три раза. Почти целиком была прекращена закупка за границей кормов, в связи с чем в Германии резко сократилось поголовье скота.

Гитлеровцы широко рекламировали перед немецкими трудящимися свои «успехи» в борьбе с безработицей. Однако причину сокращения безработицы в годы фашистской диктатуры следует видеть прежде всего в объективном развитии германской капиталистической экономики в эти годы. Когда нацисты пришли к власти, низшая точка экономического кризиса оказалась уже пройденной. Германская экономика медленно выбиралась из пучины экономического кризиса, безработица постепенно рассасывалась, снижаясь до обычного в условиях буржуазного государства уровня. Этим обстоятельством и воспользовались гитлеровцы, приписывая себе заслуги в ликвидации экономического кризиса и его последствий, в частности безработицы.

Как же выглядела на деле «борьба» фашистов с безработицей?

26 июня 1935 г. они ввели трудовую повинность для юношей и девушек в возрасте 18—25 лет. Гитлеру принадлежало право по собственному произволу устанавливать как численность молодежи, направляемой в трудовые лагеря, так и срок ее пребывания там. До начала второй мировой войны более 2,5 млн. юношей и около 300 тыс. девушек прошли через трудовые лагеря, где они использовались для строительства стратегических автострад и пограничных укреплений¹³. Одновременно в трудовых лагерях молодежь проходила первоначальную военную подготовку.

Свыше 300 тыс. безработных гитлеровцы предоставили в распоряжение юнкеров и кулаков в качестве так называемых «сельскохозяйственных помощников», а по существу даровых батраков.

Содержание безработных гитлеровцы целиком возложили на плечи трудящихся, занятых на производстве. В 1933 году фашистское правительство ввело новый добавочный трехпроцентный налог на заработную плату. Одновременно каждый предприниматель призывался дать работу определенному количеству безработных: повышение расходов на зарплату он компенсировал суммами из кассы так называемой «помощи безработным», существовавшей как раз за счет нового налога на трудящихся. Ставки новых рабочих лишь незначительно превышали пособие по безработице, которое они получали раньше. Затем предприниматели под демагогическим лозунгом «выравнивания» заработной платы провели снижение заработной платы рабочих, ранее занятых на предприятиях. Это «выравнивание» заработной платы принесло монополиям за короткий срок колоссальные прибыли. Так, на предприятиях концерна Сименса число рабочих в 1933 году возросло на 4 тыс. человек, а фонд заработной платы не только не вырос, но сократился более чем на 18 млн. марок. На заводах Круппа число рабочих увеличилось на 8 тыс. человек, а фонд зарплаты сократился на 2,1 млн. марок. На предприятиях концерна Флика число занятых рабочих возросло почти вдвое, а сумма зарплаты осталась прежней.

Главное же заключается в том, что рассасывание безработицы в фашистской Германии в 1933—1938 годах произошло за счет раздувания военного производства, подготовки гитлеровцев к новой войне. Такой путь ликвидации безработицы вел немецкий народ к новой национальной катастрофе. «Ликвидация безработицы — вот рекламный боевик, при помощи которого нацистской партии удалось ввести в заблуждение и некоторую часть рабочих, — пишет В. Ульбрихт. — Не всякому молодому немецкому рабочему легко было понять, какая связь существует между гитлеровским методом 1933 года обеспечения работой и возникновением войны в 1939 году. Теперь немецкий народ хорошо видит результаты гитлеровского «обеспечения» работой. Вместо 6 млн. безработных более 6 млн. убитых»¹⁴.

Гитлеровцы, таким образом, не только лишили немецких рабочих их прав и завоеваний и открыли монополиям дорогу к невиданному усилению эксплуатации трудящихся, но к началу второй мировой войны они превратили всю Германию в огромный лагерь принудительного труда. Устанавливая военно-каторжный режим для немецких рабочих, гитлеровцы стремились предоставить в распоряжение монополий дешевую рабочую силу, заменить рабочих, призванных в армию, и, наконец, перераспределить рабочую силу в интересах подготовки экономики страны к войне.

Уже в первые годы фашистской диктатуры, несмотря на наличие массовой безработицы, издается целая серия законов, направленных на закрепощение отдельных групп трудящихся, лишение их свободы передвижения и прикрепление к определенным отраслям и предприятиям. В мае 1934 года по требованию юнкеров и кулаков сельскохозяйственным рабочим было запрещено переходить в другие отрасли хозяйства. Последовательно — в декабре 1934 года и ноябре 1936 года — фашистское правительство ввело принудительный труд для рабочих машиностроительной и металлургической промышленности. Им запрещалось менять профессию и место работы. Если они раньше по каким-либо причинам бросили свою профессию, то их обязали снова вернуться к ней. В октябре 1937 года эти постановления были распространены и на рабочих-строителей.

В качестве подготовительной меры к закрепощению всего рабочего класса в феврале 1935 года на рабочих и служащих были заведены рабочие книжки, где помимо обычных анкетных данных отмечалась профессиональная квалификация. По свидетельству руководителя фашистского общеимперского ведомства по труду Заукеля, цель этой регистрации заключалась в том, чтобы создать технический инструмент для закрепления и переброски рабочей силы в соответствии с задачами подготовки к войне. Как указывалось в докладе заместителя министра экономики Вольтата, регистрация охватила около 22 млн. рабочих и служащих различных отраслей народного хозяйства¹⁵. С сентября 1936 года ни один предприниматель не имел права нанять рабочего или служащего без рабочей книжки. Биржи труда были перестроены: из органов регистрации и трудоустройства безработных они превратились в органы, ведавшие поставкой монополиям и юнкерам насильно мобилизованной рабочей силы. Для превращения «бюро труда» в послушный инструмент фашистского правительства туда были направлены пять тысяч ярых нацистов.

«Венцом» довоенного фашистского законодательства в области закрепощения рабочих является изданное 22 июня 1938 г. Герингом в качестве уполномоченного по проведению «четырехлетнего плана» «постановление об обеспечении потребностей в рабочей силе при выполнении задач особого государственно-политического значения». Это распоряжение завершало превращение немецких рабочих и служащих в подневольных рабов, обреченных на принудительный труд по указке предпринимателей и фашистского правительства. Фашистские «бюро труда» и другие органы получили неограниченное право перебрасывать любого подданного «третьей империи» независимо от его возраста, профессии, пола, местожительства на любую работу и в любой район, подвластный германскому правительству. Таким образом, германские милитаристы провели милитаризацию рабочей силы задолго до начала войны.

Как обычно, гитлеровцы развернули шумную демагогическую кампанию с целью замаскировать антирабочую сущность своих мероприятий. Если рабочий имеет возможность свободно продавать свою рабочую силу, говорили нацисты, то это ведет к нездоровому повышению заработной платы. Теперь, мол, все становится на свое место. Более того, закрепощение рабочих гитлеровцы объявили торжеством провозглашенной ими еще в 1935 году обязанности каждого немца трудиться, гарантией против безработицы. «Мы не хотим быть социалистами в области теории, — цинично заявил Гитлер, — но как подлинные национал-социалисты поставим и разрешим эту проблему»¹⁶. О лучшем «разрешении» проблемы занятости и безработицы едва ли могли мечтать самые реакционные представители монополий!

Однако гитлеровцам и этого оказалось недостаточно. На повестку дня был поставлен вопрос о мобилизации в военную промышленность женщин, заключенных, а также членов семей работающих.

В первые годы фашистской диктатуры, если женщина выходила замуж, она могла получить от властей так называемую брачную премию при условии, что в течение трех лет она не будет работать. Однако в дальнейшем положение изменилось. Гипертрофически раздутая военная промышленность требовала все новых и новых кадров. В ноябре 1937 года замужним женщинам, получившим брачную премию, было разрешено поступать на работу. В феврале 1938 года незамужние женщины моложе 25 лет лишались права поступать в традиционные для них отрасли промышленности — швейную, текстильную, табачную, а также на конторскую работу, не отработав предварительно в порядке трудовой повинности год в сельском или лесном хозяйстве или полтора-два года в лечебных и детских учреждениях. Одновременно для женщин вводилась принудительная трудовая повинность. К апрелю 1939 года в фашистской Германии насчитывалось уже свыше 800 лагерей, где девушки отбывали трудовую повинность.

С 1938 года для всех заключенных в тюрьмах и концентрационных лагерях независимо от срока заключения были введены принудительные работы. Заключенные выполняли работы военного назначения, не получая за это никакой платы. Однако капиталисты, на предприятиях которых использовались заключенные, платили фашистскому правительству 60% причитавшейся рабочим заработной платы.

Таким образом, обе стороны — и предприниматели, и фашистские власти — оказывались в благоприятном положении: правительство получало большие суммы за использование труда заключенных, а капиталисты за бесценок получали рабочую силу.

Наконец, в марте 1939 года все работоспособные члены семей были приравнены к основному работнику и таким образом попадали под действие фашистского законодательства о принудительном труде. Престарелым рабочим без специального разрешения фашистских врачей запрещалось покидать работу. С 1938 года «имперское бюро труда» стало проводить принудительную регистрацию всех детей, оканчивающих среднюю школу, с целью дальнейшего использования их в военной промышленности.

«Все эти законоположения, — отмечает немецкий историк-коммунист А. Норден, — были просто божьим даром для крупных предпринимателей, ибо последние наконец-то полностью были избавлены от необходимости считаться с требованиями рабочих. Ведь теперь рабочие были либо прикованы к своему рабочему месту, либо направлялись правительством на принудительные работы. Таким образом, правовое положение немецкого рабочего было низведено до положения средневекового крепостного»¹⁷.

Фашистская политика в деревне

До своего прихода к власти германские фашисты обещали провести земельную реформу в интересах мелкого и среднего крестьянства, ликвидировать задолженность крестьян, составлявшую свыше 11,4 млрд. марок¹, улучшить положение сельскохозяйственных рабочих. После прихода к власти эти демагогические обещания были брошены в корзину для мусора. Нацисты стали проводить аграрную политику, которая преследовала следующие цели:

максимально приспособить сельское хозяйство страны к интересам подготовляемой гитлеровцами грабительской войны, имея в виду прежде всего расширение сырьевой и продовольственной базы;

— укрепить в деревне позиции юнкерства и кулачества;

— обеспечить юнкерство и кулачество дешевой рабочей силой;

— превратить деревню в политическую опору фашистского режима, источник кадров колонизаторов, воспитать у крестьян стремление к захватам и грабежу чужих территорий.

Законом от 13 сентября 1933 г. гитлеровцы распространили на сельское хозяйство принцип вождизма. Все организации, действовавшие до этого в сельском хозяйстве, — крестьянские общества, сельскохозяйственные палаты, закупочные и сбытовые товарищества, профсоюзы сельскохозяйственных рабочих и т. д. — были ликвидированы².

Сельскохозяйственные рабочие, трудящиеся-крестьяне вместе с кулаками, юнкерами, торговцами сельскохозяйственными товарами, владельцами предприятий пищевой промышленности были объединены в так называемое «имперское продовольственное сословие», во главе которого был поставлен министр продовольствия и земледелия и руководитель аграрно-политического аппарата нацистской партии фашист Дарре. «Имперское продовольственное сословие» как организация являлось орудием государственно-монополистического капитала, призванным осуществлять господство финансовой олигархии и юнкерства над сельским хозяйством. При помощи этой организации фашистское правительство стремилось установить всесторонний контроль за сельским хозяйством и мобилизовать его для удовлетворения военных нужд. Организационно сословие представляло громоздкую бюрократическую машину, состоявшую из 10 центральных, 4 хозяйственных управлений, 20 сельскохозяйственных союзов, которые в свою очередь включали 515 окружных и 55 тыс. местных органов³. Центральный аппарат имперского сословия состоял из трех главных управлений: одно занималось вопросами политической и идеологической работы, другое — техническими вопросами, третье ведало рынком сельскохозяйственных товаров.

Имперское сословие, а точнее говоря, монополисты и юнкера, возглавлявшие его, получили неограниченные полномочия регулировать производство, переработку и сбыт сельскохозяйственных продуктов, устанавливать на на них цену и т. д. В каждой отрасли сельского хозяйства создавалось хозяйственное объединение. Его руководители — нацистские главари, ведущие промышленники, аграрии и представители кулачества — не только устанавливали цены, но обладали полной монополией торговли соответствующими продуктами внутри страны. Монополию внутренней торговли дополняла монополия внешней торговли, осуществлявшаяся специальными имперскими органами, также подчиненными руководству имперским продовольственным сословием.

За малейшее нарушение установлений органов имперского сословия крестьяне карались штрафом до 10 тыс. марок и заключением в тюрьму. Внутри имперского сословия фашисты установили военную дисциплину. «Вождь» сословия обладал диктаторскими полномочиями. Неограниченной властью над крестьянами пользовались многочисленные руководители сословия на местах. «Никогда и нигде руководство продовольственным сословием народа не осуществлялось так полно и глубоко, как сегодня в Германии, — похвалялся Дарре в 1935 году. — Единственной предпосылкой этого явилось создание всеохватывающего политического аппарата»⁴.

Основой фашистского законодательства в области аграрных отношений явился изданный в сентябре 1933 года «закон о наследственных дворах». Закон разделил все сельское население Германии на две категории: крестьян и сельских хозяев. Право называться крестьянином получали лица «арийского происхождения», являвшиеся собственниками земли размером от 7,5 га и выше. Хозяйства крестьян объявлялись «наследственными дворами». Они не подлежали разделу или продаже за долги и освобождались от принудительных взысканий. В наследство они могли быть переданы лишь старшему сыну. Всем остальным отпрыскам кулацких и юнкерских семей предлагалось добывать себе «жизненное пространство» с оружием в руках в рядах вермахта. В 1938 году число «наследственных дворов» составляло 685 тыс., то есть едва превышало одну десятую часть всех хозяйств страны (6662 тыс., поданным на 1939 г.)⁵. Если же брать хозяйства до 10 га, то здесь лишь одна двадцатая часть хозяйств была переведена в «наследственные дворы».

Создавая «наследственные дворы», гитлеровцы стремились насадить в деревне прочную кулацкую прослойку, опираясь на которую они рассчитывали перестроить сельское хозяйство в интересах подготовки войны и заодно подготовить кадры будущих колонизаторов захваченных территорий.

Так, в частности, укрепляя «наследственные дворы», гитлеровцы стремились ликвидировать недостаток жиров и мясных продуктов. Фашистское руководство учитывало при этом, что на долю «наследственных дворов» приходилось 57% всего поголовья рогатого скота и 51% свиней⁶. В то же время гитлеровцы стремились маскировать эти цели демагогической шумихой о создании в лице владельцев «наследственных дворов» нового «благородного сословия» — нового «дворянства земли и крови».

Огромная масса малоземельных хозяев и крестьян-середняков, не попадавших под действие «закона о наследственных дворах», именовалась в фашистской Германии «сельскими хозяевами». Именно на них и падала вся тяжесть фашистского аграрного законодательства. «Сельскому хозяину» многочисленные чиновники и контролеры органов «имперского продовольственного сословия» предписывали, что сеять, какой скот разводить, что, в каком количестве и по каким ценам продавать. «Сельский хозяин» не мог продать без разрешения соответствующих властей даже курицы. Гитлеровцы лишили «сельских хозяев» права пользования общинными землями: 4/5 всех общинных земель были переданы кулакам для создания «наследственных дворов»⁷.

Тяжело отразился на мелких и средних крестьянах насильственный захват фашистским правительством земель для сооружения стратегических автострад и других военных целей. Всего за 1934—1944 годы у крестьян было отнято около 1 млн. га сельскохозяйственных площадей⁸. В то время как помещики и кулаки в порядке обмена получали от государства соответствующие наделы в другом районе, мелкие и средние крестьяне получали денежную компенсацию, сумма которой целиком зависела от произвола фашистских властей.

Таким образом, «сельские хозяева» испытывали на себе произвол фашистских властей, юнкеров и кулаков. Мероприятия гитлеровского правительства привели к тому, что процесс дифференциации крестьянства, разорения мелких и средних крестьянских хозяйств резко ускорился. В итоге хозяйничанья гитлеровцев в деревне только за шесть лет (1933—1939 гг.) около 1,5 млн. «сельских хозяев» и членов их семей разорились и в поисках работы либо направились в города, либо стали батраками в хозяйствах юнкеров и кулаков.

Сельскохозяйственных рабочих и батраков, и прежде находившихся в бедственном положении, гитлеровцы превратили в настоящих рабов. Были разгромлены профсоюзы сельскохозяйственных рабочих, отменено страхование по безработице и аннулированы все коллективные договоры. Помещики и предприниматели получили право строго наказывать и штрафовать сельскохозяйственных рабочих. Последние целиком зависели от произвола фашистских чиновников — «доверенных лиц по вопросам условий труда», которые регулировали условия и оплату труда сельскохозяйственных рабочих. В чьих интересах осуществлялось это регулирование, показывает тот факт, что уже к 1936 году заработная плата сельскохозяйственных рабочих снизилась более чем на четверть по сравнению с 1929 годом.

«В результате аграрных мероприятий гитлеровцев, — с полным основанием пишет советский историк аграрных отношений в Германии А. Петрушов, — пролетарские, мелкокрестьянские и среднекрестьянские хозяйства оказались в худшем положении, чем в период самого острого состояния аграрного кризиса»⁹.

Розанов Г. Л. - Германия под властью фашизма (1933-1939)

http://www.katyn-books.ru/library/germaniya-pod-vlastyu-fashizma11.html