А. Арбузов. Иркутская история. Сказки старого Арбата... Таня

Арбузов Алексей Николаевич [р. 13(26).5.1908, Москва - 20 апреля 1986 года, Москва], русский советский драматург.

А. Арбузов. Иркутская история
Драма в двух частях

Посвящается Юлии Борисовой

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

ХОР.
ВАЛЯ — кассирша в продмаге, 25 лет.
ЛАРИСА — продавщица в продмаге, 34 лет.
СЕРДЮК СТЕПАН ЕГОРОВИЧ — начальник экипажа на большом шагающем экскаваторе, 50 лет.
СЕРГЕЙ СЕРЕГИН — начальник смены. Мастер-машинист на шагающем, 26 лет.
ВИКТОР БОЙЦОВ — первый помощник машиниста, электрик, 25 лет.
РОДИК — второй помощник машиниста, гидравлик, 24 лет.
ДЕНИС— слесарь-смазчик на шагающем, 25 лет.
АФАНАСИЙ ЛАПЧЕНКО — подсобный рабочий на шагающем, 20 лет.
ЗИНКА — жена Дениса, бетонщица, 20 лет.
МАЙЯ — сестра Родика, десятиклассница из Москвы, 17 лет.
НЮРА — монтер, 22 лет.
ПОДВЫПИВШИЙ МУЖЧИНА.
ДЕВОЧКА С БУЛКОЙ.
НЯНЕЧКА.
ПЕРВЫЙ ПАРЕНЬ.
ВТОРОЙ ПАРЕНЬ.
АНТОН — мальчик, десятый год.
ЛЕРА — его знакомая, 9 лет.
ПРОХОЖИЙ.


 

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

На площадке расположится хор и действующие лица драмы.
Вероятнее всего, им следует разместиться очень свободно и разнообразно — ведь каждый будет погружен в свои мысли.
Я думаю, что кто-то из них в задумчивости может перебирать струны гитары, но очень небрежно, словно настраивая инструмент.
Может быть, сторонкой, еле угаданная, прозвучит мелодия колыбельной, которую дальше
мы услышим не раз. Но повторяю — музицирование это должно быть совсем небрежным.
Итак, все посидят несколько мгновений молча, в задумчивости. Затем начнется разговор.

П е р в ы й  ю н о ш а. А правда ли, что, полюбив, человек распрямляется, как цветок на свету?
Д е в у ш к а (задумчиво). И так бывает...
В т о р о й  ю н о ш а (берет ее руку, смотрит на нее). А разве не может случиться, что сила моей любви переменит тебя неузнаваемо и ты станешь такой прекрасной, что даже я сам не узнаю тебя?
Д е в у ш к а. Кто знает...
Х о р. Вот какая история случилась на реке Ангаре, недалеко от города Иркутска. В середине двадцатого века в тех местах строили мощную гидростанцию...
— И встретились там три человека.
— История, о которой пойдет речь, это...
В а л я. История моей жизни.
С е р г е й. И моей...
В и к т о р (грубовато). Моей тоже.
В а л я. Меня зовут Валя.
В и к т о р. Меня — Виктор.
С е р г е й (задумчиво). А меня звали Сергеем.
Л а р и с а (кладет руки на Валины плечи). Я дружу с ней, но рассказ этот не обо мне. Меня зовут Лариса... Очень жаль, но я пройду стороной.
С е р д ю к. Сердюк — моя фамилия. Мне уже за пятьдесят, вот что плохо. (Подумав.) В этой истории замешаны еще некоторые, но о них вы узнаете после.
Х о р. Вот конец этой истории. Весенний дождь. Вечереет. На деревянном мостике возле самой Ангары стоит Валя и думает, как ей жить дальше.
 

Возникают очертания небольшого деревянного мостика. На нем возле тускло горящего фонаря
стоит задумавшаяся Валя.

— А сейчас на мостике появится Виктор.
— Так и есть... Вот он.
В и к т о р. Валя!.. (Подходит к ней.) Дождь ведь...
В а л я. Ну и пусть... (Чуть помолчав.) Погляди, плотина светится... красиво.
В и к т о р. Говорят, через две недели Ангару перекрывать будем.
В а л я (кивнула головой). Конец.
В и к т о р. Ты домой?
В а л я. Да.
В и к т о р. Проводить?
В а л я. Нет.
В и к т о р. Почему?
В а л я. Не надо.
В и к т о р. Промокнешь ты...
В а л я. Не беда. (Смотрит на него.) Витенька... родной... спасибо.
В и к т о р. За что?
В а л я. Погляди-ка... (В кулачке ее зажаты деньги.)
В и к т о р. Получка?
В а л я. Первая... Если бы он узнал... вот радовался бы.
В и к т о р. Да.
В а л я (прижимается своей щекой к его руке). Спасибо.
В и к т о р (ласково). Ну что ты...
В а л я (улыбнулась неожиданно). А на Волге, говорят, какая-то дивчина всей сменой на шагающем командует... Думаешь, возможно?
В и к т о р. Вполне.
В а л я. Ой!
В и к т о р. Что ты?
В а л я (улыбнулась). Дождинка за воротник попала.
В и к т о р. Говорят, наш шагающий в Братск отправляют... Слыхала?
В а л я (быстро). Прощай... Мне в ясли надо — за ребятками.
В и к т о р. Валенька...
В а л я. Нет... Молчи.
В и к т о р. Никогда?
В а л я. До свиданья!.. (Убегает.)
В и к т о р. И, сбежав с мостика, счастливая, с заплаканными глазами, она убегает, оставляя меня одного.
Х о р. Ты очень ее любишь?
В и к т о р (задумчиво). Я и сам теперь не помню, как со мной случилась эта беда...
Х о р. Беда? А может быть, не беда, а счастье?
В и к т о р. Может быть... Ведь нынче я уже совсем не похож на того Витьку Бойцова, каким был когда-то.
Х о р. Вероятно, все началось именно в тот вечер, два года назад, когда ты с Сергеем подошел к Валиному магазинчику... Помнишь, он был неподалеку от барака, где вы тогда жили?
— Вот он стоит на небольшом холмике, этот магазинчик, — до строительства рукой подать.
— А вот и сама Валя, она тут работала кассиршей.
— А это ее подруга Лариса. Уже семь часов вечера, рабочий день их кончился...
В и к т о р. А мы с Сергеем в это время обедали в столовке. Мы только собирались идти сюда.
Х о р. Да... Вас еще здесь не было.
 

На площадке остаются только Валя и Лариса — они закрывают магазин. Над ними ясное небо. Скоро закат.

В а л я. Поздно темнеть стало, правда, Лариса?
Л а р и с а. Весна... Какие у нас кольца узкие — еле замок входит.
В а л я. А ты стукни по замку палкой! Ну-ка, дай... (Ударяет палкой по замку.) Видала?
Л а р и с а. Порядочек.
В а л я (оглянулась). А весело вокруг. Люблю весну...
 

К лавке торопливо подходит подвыпивший мужчина.

М у ж ч и н а. Женщины, остановитесь! Зачем лавку затворяете — я еще пол-литра не купил.
Л а р и с а. Восьмой час... Время вышло, гражданин.
М у ж ч и н а (с укоризной). Эх, женщины, женщины... (Подумав.) Чего будем делать, женщины? Нужна пол-литра.
В а л я. Говорят, магазин закрыт.
М у ж ч и н а. Ты, может, предполагаешь — я алкоголик? Ни-ни. Я вина пять месяцев не пил. С самого рождества.
В а л я. Что же сейчас надрался?
М у ж ч и н а. Сын у меня родился в городе Златоусте. Как отметим, женщины?
В а л я. Давай станцуем. (Напевая, кружит его.) А теперь — ступай в постельку, отец.
М у ж ч и н а. Слышь, кассирша, тебя как зовут?
В а л я. Валентиной...
М у ж ч и н а. Спасибо тебе, Валечка. Спасибо тебе... от моего имени. Знаешь, какой нынче день? Эх!.. Пошли гулять в город Иркутск!
В а л я (снова напевая, кружит его). И больше никаких! Ступай в постель — целее будешь, герой.
М у ж ч и н а. Спасибо тебе, Валечка, от имени... моей жены. (Уходя, оборачивается.) Мне бы только никого не встретить, а то... Эх, пропадай все!.. (Уходит.)
Л а р и с а. Что озоруешь?
В а л я. Зачем? Мне верно весело... Еще одним мальчиком на свете больше. (Хохочет.) Разве плохо?
 

Входят Сергей и Виктор.

В и к т о р. Добрый день, девушки... Закрыли свой универмаг?
В а л я. А ты не смейся!.. (Передразнивает.) Универмаг... У нас сегодня выручка, как в центре. Мы воблу выбросили вяленую... Знаешь, какой шум был?
В и к т о р. Знакомься, это начальство мое... Сергей. Я тебе про него рассказывал.
В а л я (только сейчас заметила Сергея). Здравствуйте.
В и к т о р (Сергею). А это Валя — мастер вертеть ручку у кассы. А это у нас Лариса Петровна, завприлавком. Девушки отзывчивые.
В а л я. Так это вы и есть Сергей?
В и к т о р (Вале). А ты... знаешь его разве?
В а л я. Приметила... Навещает нашу торговлю.
С е р г е й. Приходится. Я, правда, булки больше люблю с поджаристой корочкой, а у вас они обычно бледненькие какие-то.
В а л я. С поджаристой многие любят. А почему вы всегда смотрите как-то странно? Точно я вас обидела...
С е р г е й. Зачем же? (Просто.) Вы, по-моему, очень красивая. Вот я и гляжу на вас.
 

Некоторое молчание.

В и к т о р. Ай да сменный... Валечку у нас смутить — это суметь надо.
 

К магазину подходит девочка лет тринадцати, закутанная в платок.

Д е в о ч к а. Ой, тетеньки... Что же вы закрыли магазин-то?
В а л я. По-твоему, нам вечно в нем сидеть? Поверти-ка ручку с мое...
Д е в о ч к а. Мне только булку белую — за шестьдесят копеек. Нам для котлет надо.
Л а р и с а (в сердцах). Ну ты смотри... Только закроешь магазин, а они уж тут — пожалуйте.
Д е в о ч к а. Бабушка ужинать к нам придет. Мне только одну булку-то...
В а л я. На, бери, горе мое. (Вынимает из авоськи булку и протягивает ее девочке.) Свою отдаю.
Д е в о ч к а. А вы как же?
В а л я. Мне толстеть нельзя, а то мальчики разлюбят. Поняла?
Д е в о ч к а. Поняла. (Берет булку.) Шестьдесят копеек-то возьмете?
В а л я. А ты думала! Как-никак — две газировки.
Д е в о ч к а (протягивает ей рубль). Мне сорок копеек сдачи.
В а л я. Бери тридцать... Нету больше. Десять копеек — комиссионные. (Обернулась к Виктору.) Видали, как кооперация наживается?
Д е в о ч к а. Спасибо, тетенька... (Убегает.)
В а л я (вдогонку). Сама ты тетенька!.. (Сергею.) Значит, вы самый старший на экскаваторе?
С е р г е й. Нет, самый старший у нас батя, Сердюк... Он начальник всего экипажа. А я начальник смены. Старший машинист.
Л а р и с а. На старшего-то вы не смахиваете.
С е р г е й. А вы наш шагающий «Е-Ша-75» вблизи видели? Заходите поглядеть... Он у нас симпатичный, десятикубовый...
Л а р и с а. Я вижу, он вам нравится?
С е р г е й. Он всем нравится.
В и к т о р. Работяга. Четырнадцать тысяч человек заменяет.
В а л я. Говорят, старшие машинисты на шагающем большие тысячи зашибают.
С е р г е й (помолчав). Отчасти.
В а л я. А вы, извините, еще не женаты?
С е р г е й. Нет.
В а л я. Чепе, Лариска, богатый жених прибыл! (Напевает и танцует.) Разрешите вам понравиться.
С е р г е й (смотрит на нее). Вы, наверное, любите танцевать?
В а л я. А что?
С е р г е й. У вас это выходит.
В а л я. Может, я вам приглянулась? Витенька, отойди, я тебя, кажется, разлюбила.
В и к т о р (смеется). Нужна ты ему больно! Он у нас парень дорогой. Лучше на всем свете нет.
С е р г е й. Ладно, пойдем. До свиданья, девушки.
В а л я (лихо). Будь здоров — расти большой.
В и к т о р (Вале, негромко). Приходи на танцы. А оттуда в кино пойдем — на последний сеанс...
В а л я (подмигнув). Ладно.
 

Сергей и Виктор уходят.

(Помолчав.) Пошли и мы. (Оглянулась на магазин.) Прощай до утра, лавочка! Ой, голова кружится, Лариска... (Прислонилась к дереву.) Шумный сегодня день был с этой воблой... Устала я.
Л а р и с а. Треплешься много.
В а л я. А тебе жалко? Девичий век короткий. (Улыбнулась.) А он смешной, этот машинист...
Л а р и с а. Смотри не влюбись.
В а л я. Очень надо. Я своего Витечку ни на кого не променяю.
Л а р и с а. Он у тебя красавчик.
 

Валя, Лариса, магазинчик, деревья — все исчезает.

Х о р. А вон идет Родик, гидравлик с шагающего... Славный малый.
— Об чем задумался, Родик? По Москве скучаешь?
Р о д и к. Случается... Родной городок, как-никак. У меня там мама и две сестренки. Ох и заботились они обо мне — я даже поэтому удрал из Москвы! Научиться жить по-своему — это ведь увлекательнейшая задача для маменькиного сынка.
Х о р. Ты скажешь!..
Р о д и к. Я отпуск всегда беру под Новый год, а январь в Москве особенный... И я так насмотрюсь за месяц всякого-разного, что целый год потом есть что вспомнить. Зато остальные одиннадцать месяцев сам действую — живу как человек, по-своему. (Оглянулся.) В нашей смене пятеро, а жительствуем мы в одном бараке... Вон он стоит на пригорке над самой Ангарой.
Х о р. А это кто развалился на скамейке?
Р о д и к. Сейчас погляжу... (Улыбается.) Это подсобный наш, Лапченко Афанасий... ленив маленько. (Подошел к Лапченко.) И что ты все валяешься, братец?
Л а п ч е н к о. Охота.
 

Хора уже нет. Перед бараком двое — Родик и Лапченко. В дверях показывается Виктор.

В и к т о р. Разошлась погодка-то... (Увидел Лапченко.) Почему лежишь?
Л а п ч е н к о. Охота.
 

С улицы идет Денис. В руках его письмо.

Р о д и к. Откуда корреспонденция?
Д е н и с. Из армии. Дружки помнят. (Засмеялся). Смотри-ка, наш капитан майора получил. Вот человек — умнее быть нельзя.
Р о д и к. Ну, это положим. Предела, братец, уму — нет.
 

Из барака выходит Сергей.

С е р г е й (увидел Лапченко, подошел). Ну что ты, Афоня, все лежишь и лежишь?
Л а п ч е н к о. Раздумываю.
Д е н и с. Слышь, Сергей, мой капитан майора получил.
С е р г е й. Поздравляю... Батя сегодня злой неимоверно, а, Родик?
Р о д и к. Он нам сейчас устроит парад войска.
Д е н и с. Что же Зинка не идет... Вот обрадуется.
В и к т о р (чистит зубы у рукомойника). Это чему?
Д е н и с. Как же... (Показывает на письмо.) Мой капитан майора получил.
 

Родик фыркнул.

Зинка у меня все понимает.
Р о д и к. Тебя что спасает, дитя? Живете в разных бараках. А дадут комнату — прощай, семейное счастье.
С е р г е й. Некультурно как-то ты рассуждаешь, Родион. Говоришь о женщине всякие пошлости. Ты все-таки москвич и вполне интеллигентный человек. Разве тебе это к лицу?
 

С улицы идет Сердюк, он грозен.

С е р д ю к. Все в сборе? А Лапченко где? (Увидел его.) Валяешься? А ну — встать!.. Не протер еще штаны, на заднице валявшись? (Ударяет кулаком по столу.) Не развиваешься? Тут тебе что — санатория для убогих или стройка коммунизма? Люди тебе честь оказали... Не возражать! А ну, Сергей, кто тот дурак, который его до нашего шагающего привел? Отчего молчишь? Говори, кто тот дурак?
С е р г е й. Вы... Это вы его привели, батя.
С е р д ю к (к Лапченко). Слыхал? По твоей милости сменный меня при всем народе дураком объявил.
С е р г е й. Батя, это же вы сами про себя так выразились.
С е р д ю к (к Лапченко). Я тебе счастья желаю, и через тебя же меня в дураки записывают? (Переведя дух.) Я почему отчаиваюсь? Мне эта смена дорога — я сам в ней машинистом был... Год назад меня в начальники экипажа выдвинули, а Сергей на мое место у пульта управления заступил. Виктор тогда слесаром-смазчиком работал, однако окончил курсы электриков и в первые помощники вышел. А теперь взглянем на Дениса. Кем он был? Отставным танкистом и не более, а уж через полгода слесарем-смазчиком стал... Взглянул на него, Лапченко? Теперь на себя погляди. Уловил разницу? Ты на какой машине работаешь? Венец человеческого ума... Образец гения!.. Следовательно, и сам образцом являться должен. А ты как реагируешь? Курсы проходишь? Лекции слушаешь? Самостоятельно растешь? Ни хрена! Каким был, таким и остался... (Помолчав.) На ус мотаешь?
Л а п ч е н к о. Стремлюсь.
С е р д ю к. Тогда переходим к пункту два. Кто находился в десять утра у пульта управления?
В и к т о р. Я.
С е р д ю к (Сергею). А ты где был?
С е р г е й. В комитет выбывали.
С е р д ю к (Виктору). Значит, это ты, пижон, допустил хулиганство и засыпал землей машиниста Бабкина?
 

Лапченко не удержался и фыркнул.

Тебе, Лапченко, плакать надо. (Виктору.) Объясняй!
В и к т о р. Мы соревнуемся с Бабкиным и по всем показаниям его били... И вот этот тип набрался нахальства и начал за нами всячески следить.
С е р д ю к. Как — следить?.. Что врешь?
В и к т о р. У нас почему высокое выполнение? Наша смена самый короткий цикл экскавации дает. Мы на каждом повороте ковша по нескольку секунд экономим, а в месяц это тысяча кубометров грунта...
С е р д ю к (прерывая). Что ты мне лекции читаешь, пижон? О деле говори.
В и к т о р. Вот он и хочет наш почерк работы уловить. Бабкин этот... Ходит вокруг экскаватора, подсматривает — бинокль семикратный купил, змея!.. Сел я сегодня за управление, гляжу — опять он в отвале маскируется. Ну я и не донес случайно ковш до назначения — раскрыл над товарищем Бабкиным.
С е р д ю к (Сергею). Знал об этом?
С е р г е й (не сразу). Знал.
С е р д ю к. А как реагировал?
С е р г е й. Смолчал.
С е р д ю к. Имеешь от меня за то выговор, мастер.
В и к т о р. Неправду Сергей говорит. Не знал он.
С е р д ю к. Так... Врать мне стал, Сережа? Товарищей покрывать? Соревнование — дело коммунистическое, чистое, проще говоря. (Виктору.) Ставлю тебе на вид, а позовут к начальству — защищать не буду. (Помолчав.) А если и буду, то чуть. Что улыбаешься, пижон? Завтра приведешь Бабкина в кабину, и чтобы все наши секреты — ему в блокнот. Мы не бедные — нам не жалко.
 

Увидел появившуюся у барака Зинку.

Что знаки подаешь? Тут мужской разговор... Садись поодаль и жди мужа.
Д е н и с (не вытерпел). Зинка... Мой капитан майора получил...
З и н к а. Ой, мамочки...
С е р д ю к. Что тут за писк? Сиди смирно, малявка. И слушай про своего мужа, какие он штуки выкидывает.
Д е н и с. Я, батя?
С е р д ю к. Кто вчера цирк со спичечными коробками устроил?
 

Лапченко еле удерживается от смеха.

Тебе, Лапченко, рыдать надо. Отвечай, Денис.
Р о д и к. Степан Егорыч, позвольте мне, поскольку я инициатор... Видите ли, в начале смены участок был неподготовлен и у нас образовалось минут десять свободного времени. Я и предложил Денису сесть за пульт управления и попытаться поднять ковшом коробок спичек, с таким расчетом, однако, чтобы ни горсточки земли не прихватить.
С е р д ю к. Ни горсточки, говоришь?
Р о д и к. Ни крупинки. Только коробок. Ну и показал ему, как это проделать.
С е р г е й. У Родика ловко получается, батя.
С е р д ю к (с интересом). А у Дениса, что же, не вышло?
Д е н и с. Ни разу. Трудно, батя.
Р о д и к. Высший вид экскавации.
С е р д ю к. Выговор бы тебе дать за такие штуки. (На Дениса.) И ему в придачу.
З и н к а (хозяйственно). А ему-то за что?.. Не вышло ведь у него.
С е р д ю к. Затихни, малявка!
З и н к а. Уж больно вы злой, женить вас, батя, надо.
С е р д ю к. Не выйдет, многие пытались!.. (Родику.) Тебя что спасает? Слабость к тебе имею, как вполне интеллигентному человеку. (Обернулся.) Да, Виктор, слетай на шагающий. С Вяткиным посоветуйся — купроксный выпрямитель у нас шалит.
В и к т о р. Завтра, батя... Я в кино пойти обещал.
С е р д ю к (раздраженно). Кому... обещал?
Л а п ч е н к о. Вальке-кассирше... И кто с ней только не ходил... в это самое кино.
С е р г е й (резко). Лапченко, помолчи! (Не сразу.) Валя хорошая девушка... добрая, отзывчивая.
Л а п ч е н к о. Отзывчивая? Вот это в корень. Думаете, зря ее прозвали — «Валька-дешевка»?
С е р д ю к. Лапченко, спрашиваю последний раз, будешь человеком?
Л а п ч е н к о. Эх, Степан Егорович... Театр на ремонте, клуб на учете — никак меня культурой охватить не могут.
С е р д ю к (вскипая). Клуб ему подавай, дурню!.. А ты художественную литературу читаешь? О себе самом раздумывал? Звездное небо разглядел как следовает быть? Хоть на одном иностранном языке говорить пробовал? (Виктору.) Так зайдешь на шагающий?
В и к т о р. Ладно.
С е р д ю к (застенчиво). Слышь, Родик, когда свободная минута будет — позови... испробуем, с коробком-то. (К Лапченко.) Смотри у меня!.. (Быстро уходит.)
З и н к а (подбегает к Денису, целует его). Ты на первое что брал?
Д е н и с. Борщ.
З и н к а. Лапшу надо было.
В и к т о р. Сам-то он языки знает?
Р о д и к. Сомнительно, хотя... самоучитель французского купил.
З и н к а (Денису). Гулять пойдем? Далеко-далеко...
Д е н и с (смотрит на нее, улыбаясь). Маленькая... (Берет ее за Руку.)
 

Они идут к реке.

Л а п ч е н к о (вдогонку). Глядите, чтоб вас медведь не сожрал. (Уходит неторопливой походкой.)
Р о д и к (не сразу). Ветерком с Байкала тянет. (Помолчав.) Пойду письмо маме сочиню... (Мечтательно.) На Чистые пруды.
 

Виктор и Сергей остаются одни.

В и к т о р, Эх, письма, письма... (Пауза.)
С е р г е й. Что, не пишут из Ленинграда?
В и к т о р. Нет.
С е р г е й (негромко). Не расстраивайся, Витюшка.
В и к т о р (усмехнулся). Смешной ты. Утешаешь.
С е р г е й. Ты очень отца любил?
В и к т о р. Он замечательный был, добрый, веселый... И мать... он всегда ей что-нибудь рассказывал, и она весело так смеялась. Я даже сейчас ее смех слышу. (Не сразу.) Когда мать умерла, я думал, отец с ума сойдет... А потом он эту женщину встретил. И нет его. С той женщиной чужой мне человек живет — скучный, испуганный, недобрый... (Подумав.) Вот как любовь-то может человека повернуть.
С е р г е й. Ты этой мысли не верь. Не поддавайся ей, слышишь? Эта мысль злая.
В и к т о р. Недобрая... верно. (Смотрит на Сергея.) Еще как утешать собираешься?
С е р г е й (улыбнулся, вынул из кармана маленькую пачку вафель). Вафли вот ягодные, хочешь?
В и к т о р. Давай.
 

Едят вафли. В эту минуту они удивительно близки друг другу.

С е р г е й. А что — вкусные... Интересно, как в них начинку вкладывают? Нелегкое ведь дело... Меня с детства всякие технические усовершенствования мучили. Зонтик, например... Кто это придумал и каким образом?
В и к т о р. Сейчас газировкой бы запить... Ну, пошел я. С батей шутить не приходится. (Вынул из кармана билеты.) Будь друг — отдай Вальке билет, она меня у кино ждет... На восемь сорок. Объясни положеньице. А на второй билет сам иди... Она девочка ничего, будь уверен.
С е р г е й (подумав). Может... Родику лучше?
В и к т о р. Боязно... (Подмигнул.) Родька у нас столичный кавалер. (Посмотрел на Сергея.) Лучше ты. (Уходит.)
 

Сергей смотрит на билеты, улыбается.

Х о р. У итальянца, простого рабочего человека, похитили велосипед. Без велосипеда он не работник, его прогонят с места, он снова станет безработным.
— У итальянца маленький сын и жена — если он не найдет велосипед, они останутся без хлеба. И вот итальянец ходит по улицам Рима. Он ищет велосипед.
— В маленьком клубном кино над Ангарой крутят не нашу ленту. Рядом тысячи людей строят то, что им нужно, а здесь — чужие, неведомые страдания. В них и поверить трудно.
— Сергей молча смотрит картину, он не берет Валину руку, не гладит ее, пользуясь темнотой... А ведь она так привыкла к этому.
— Велосипед не нашли. Кончилась картина.
— Проклятая у тебя жизнь, бедный итальянец!
 

Возникает садик возле кино. Только что окончился сеанс. Что-то бубнит репродуктор.
Публика расходится. У скамейки стоят Валя и Сергей.

В а л я. Ну вот, спасибо, что пришли. Передайте привет Виктору. (Помолчав.) И кино было не очень скучное.
С е р г е й. Может, мне проводить вас?
В а л я. Не надо. У нашего дома ребята... Они смеяться над вами будут.
С е р г е й. А если бы Виктор провожал — тоже бы смеялись?
В а л я. Нет... Они уже его засекли. А вы новый. Им не нравится, что я с разными гуляю.
С е р г е й. А вам... нравится?
В а л я. Конечно. Не соскучишься. (Помолчав.) Мне люди надоедают очень быстро.
С е р г е й. А почему?
В а л я. Не знаю. Так выходит. Вот к нам лектор по литературе приезжал. Надо, говорит, товарищи, подражать героям. Каждый, говорит, должен выбрать героя и подражать. Вот я и выбрала.
С е р г е й. Кого же?
В а л я. Вы оперу «Кармен» по радио слушали? Ее и выбрала.
С е р г е й. Я все-таки думаю, лектор говорил — надо подражать положительным героям.
В а л я. А по-вашему, Кармен — отрицательная? Ага, молчите. Разве бы композитор такую хорошую музыку написал, если бы она была отрицательная? (Поглядела на Сергея неодобрительно.) Ну, до свиданья, мне пора...
С е р г е й. До свиданья. (Садится на скамейку.)
 

Валя делает несколько шагов, потом оборачивается и видит сидящего Сергея.

В а л я. А почему вы домой не идете?
С е р г е й. Посидеть захотелось.
В а л я. Здесь хорошо... Иркутский мост виден... И сад городской. (Помолчав.) Вам кино понравилось?
С е р г е й. Очень понравилось. Я итальянское кино люблю смотреть. Они очень правдиво показывают, как народ мучается, страдает... И как-то сразу видишь все свои преимущества.
В а л я. А советское кино вы, что же, не любите?
С е р г е й. Нет, отчего же... И у нас бывают хорошие картины. Только мало. Большей частью они меня в том убедить хотят, что я и без них хорошо знаю. Скучно. Ну что меня убеждать? Я и сам кого хочешь убедить могу.
В а л я. Как вы рассуждаете интересно. Я даже ничего не понимаю. Вы какого года рождения?
С е р г е й. Я уж не молодой. Мне тридцать скоро... Через четыре года.
В а л я. Значит, двадцать шесть? А ведь вам больше двадцати двух ни за что и не дашь.
С е р г е й. Да, я очень сохранился.
В а л я. У меня вот одна конфета есть, кавказская... Хотите — поделим? Я откушу, а вам другая половина останется...
С е р г е й. Спасибо. Я тоже кавказские люблю.
В а л я. А вы что ее так рассматриваете?
С е р г е й. В губной помаде запачкалась.
В а л я. Вам не нравится?
С е р г е й. Вообще-то хорошего мало. Краска ведь.
В а л я (помолчав). Вот такие мы дурочки, губки красим... Нравиться хотим, Сереженька. Ну как, будете есть?
С е р г е й. Съем. (Кладет конфету в рот.)
В а л я. Вы отважный.
С е р г е й. А вы думали!
В а л я. А почему вас на танцах никогда не видать?
С е р г е й. У меня нагрузок много. Я ведь комсорг и все такое. Над собой работать тоже надо.
В а л я. Это точно, вы из всех моих знакомых самый сознательный. (Улыбнулась.) У вас, верно, и родители живы?
С е р г е й. Живы. Отец по угольному делу мастер, а мать просто очень хорошая женщина.
В а л я (неожиданно резко). А у меня отец морячок был.
С е р г е й. Был?
В а л я. Был.
С е р г е й. А мать... жива?
В а л я. То ли жива, то ли нет, не играет роли.
С е р г е й (смотрит на нее). Значит, вы одна совсем?
В а л я (помолчав). Зачем же? (Усмехнулась.) Если хотите знать, Сережа, у меня дочь есть.
С е р г е й. Дочь?
В а л я. Только она в детдоме живет... Вот какая история, Сереженька. Жалеете меня?
С е р г е й. Нет, отчего же... (Помолчав.) А вот почему вы в лавке работаете... кассиршей? Это интересно разве?
В а л я. Не хуже остального. Я ведь всякого напробовалась! В продлавке тоже свои преимущества есть.
С е р г е й. Какие?
В а л я. А это — много будете знать, состаритесь скоро. (Помолчав.) Что-то я сегодня какая-то на себя не похожая. Не очень веселая, правда?
С е р г е й. А я ведь не знаю, какая вы всегда.
В а л я. И то верно. А мне мой характер нравится. Вот бы такого парнишку встретить, как я. Влюбилась бы до смерти! (Поглядела на Сергея.) А вы всегда холостой были?
С е р г е й. Был и женатый... Почему вы смеетесь?
В а л я. Не знаю... А куда ж вы ее дели, жену-то?
С е р г е й. Мы разошлись.
В а л я. Отчего?
С е р г е й (задумчиво). В помощи друг друга не нуждались — так я думаю. (Словно извиняясь.) Не настоящая, значит, была любовь.
В а л я (тихо). А вообще-то она есть?
С е р г е й. Кто?
В а л я. Настоящая любовь.
С е р г е й (не сразу). Должна быть.
В а л я (тихо). Это хорошо.
С е р г е й (не расслышав). Что?
В а л я. Иногда бывает страшно... Совсем ты одна.
С е р г е й (после паузы). А Виктор?
В а л я (резко). Что — Виктор? (Помолчав.) Расскажите, Сергей, что-нибудь про себя... подлинное только. А то я все треплюсь, а вы молчите.
С е р г е й. Что ж рассказывать. Я чем примечателен? В Сибири родился!.. Вы не улыбайтесь, вся вторая половина двадцатого века — наша будет, сибиряков то есть... Сюда сердце России перемещается — вы уж мне поверьте... Еще двести лет назад Ломоносов сказал: «Российское могущество прирастать будет Сибирью!..» Вот на нашу долю это время и выпало...
В а л я. Вы мне, Сережа, лучше про себя расскажите... О Сибири-то я слышала. Чудак тоже... Давно вы на строительстве ГЭС?
С е р г е й. Третий год... с самого начала. Техникум окончил рано и сразу на экскаваторы попал. Скоро уже восемь лет на них — стаж! Правда, первое время на челябинцах работал, они мелкота в сравнении с нашим десятикубовым. А Виктора я на нем встретил — на шагающем. Тут мы и подружились. Вы ведь знаете, жизнь у него сложилась не просто. Мать умерла, отец на другой женился... Горе! Очень женщина нехорошая оказалась. Злая. После войны они в Ленинград вернулись, а он остался. Сибиряком стал, понимаете? Скучает по отцу до боли, а мачеху простить не может... (Помолчав.) Знаете, он иногда во сне ваше имя произносит... Правда-правда. Вы его любите, Валя, у него ведь тоже никого... Только вы одна. А если он грубый бывает — вы на это не смотрите...
 

Возле скамейки появляются два парня.

П е р в ы й  п а р е н ь. Это кто же на скамеечке сидит? Она. Наша Валечка.
В т о р о й  п а р е н ь. Смотри, цыган, новенького подцепила. Ай да Валька-дешевка!
П е р в ы й  п а р е н ь (Сергею). А ты, дурачок, что тут речи ей произносишь? Она у нас слов не любит. Она к другому привыкшая.
В т о р о й  п а р е н ь. Расселся тут на виду. Ты ее в тень веди. Отпору не получишь.
 

Сергей медленно встает и резко бьет по лицу второго парня.

(После некоторого замешательства.) Пошли, цыган.
П е р в ы й  п а р е н ь. Пошли. Парень какой-то психованный.
 

Уходят.

В а л я (после молчания). Простите меня, Сережа. (Убегает.)
 

Сергей молча смотрит ей вслед.

Х о р. Ночь не спеша подходит к Ангаре...
— В поселке, один за другим, гаснут огни в окошках.
— И нежное дыхание прохлады...
— ...еле заметно поднимается над рекой.
— Как поздно! А Вали все нет и нет... Может, потому и не спится Ларисе?
Л а р и с а (в хоре). Тридцать четыре... Разве это так много? Неужели прошла жизнь?..
Х о р. Но когда Валентина вернется, Лариса ни о чем ее не спросит. И в их окошечке тотчас погаснет свет...
— Но заснет ли Лариса? За окном теплая летняя ночь...
Л а р и с а. Неужели тридцать четыре — это так много?
Х о р. А через несколько дней, субботним вечером, они пойдут на Ангару, туда, где тайга подходит к самому берегу.
 

На берегу Ангары, под деревом, раскинув руки, лежат Лариса и Валя. Вечереет.

Л а р и с а. Мы лежим с Валькой на берегу Ангары и думаем каждая о своем. Валентина, верно, о Викторе, а я вспоминаю детство, юность.... Высокое, синее небо в то воскресное утро двадцать второго июня сорок первого года.
В а л я. Лариса... Окунемся еще разик.
Л а р и с а (не шевелясь). Ладно...
В а л я. Ну что ты молчишь все?
Л а р и с а. Мечтаю.
В а л я. О чем?
Л а р и с а. О том, чего больше не будет.
В а л я. А чего больше не будет?
Л а р и с а. Детства.
В а л я. А зачем оно тебе?
Л а р и с а. Хочу, чтобы все началось сначала.
В а л я. Опять в школу ходить? Очень надо!
Л а р и с а. Глупая ты, Валька.
В а л я. Новое дело. Чем же я глупая?
Л а р и с а. Моя-то песенка спета, видно, а тебе ведь всего двадцать пять...
В а л я. Ну и что?
Л а р и с а. Призадумайся, Валентина... Хотя... замуж-то выйти нелегко нынче.
В а л я. Мне — тем больше. Слава не та. (Рассердилась.) А захотела бы — выскочила. Дураков много! Только скучно... (Засмеялась.) Сама замуж ступай, чего меня гонишь?
Л а р и с а. Мне поздно. Мой женишок, верно, где-нибудь под Берлином зарыт.
В а л я. А у тебя жених разве был?
Л а р и с а. Верно, был. Только мы с ним даже встретиться не успели.
В а л я (вздохнула). Да, война... Давай выпьем пива, Лариска, под выходной все-таки. (Открывает бутылку.) Я тебе в кружку налью, а сама из горлышка... Ну, чокнемся, гражданочка... За процветание!
Л а р и с а (выпив). Еще холодное...
В а л я. Я ж в воде его держала...
Л а р и с а (неожиданно). А знаешь, у меня в Минске двадцать второго июня всех родных убило.
В а л я (негромко). Еще налить?
Л а р и с а. Давай.
В а л я. Вот и донышко — позвольте с вами познакомиться!
Л а р и с а. Лизка вчера из роддома вернулась.
В а л я. Ненормальная. Кого родила-то?
Л а р и с а. Пацанчика. Я глядела... Страшненький, а глаза как ягодки... Вишенки.
В а л я. У меня пива еще бутылка есть.
Л а р и с а. Хватит.
В а л я (не сразу). Что ж, им комнату отдельную дадут?
Л а р и с а. Обязаны. У нее Петр знаешь как на котловане отличается?
В а л я. Не завидуй, Лариска... Пеленки, постирушки, тазики, горшочки!..
Л а р и с а. Ты, Валентина, так рассуждаешь потому, что это для тебя недоступное счастье.
В а л я (независимо). Подумаешь! Захочу — и рожу. Делов то! А знаешь, Ларка, я тут одному чудаку наврала, что у меня ребенок есть.
Л а р и с а. Ой, дуреха... Зачем?
В а л я. Интересно было, как он реагировать станет.
Л а р и с а. Трепачка ты все-таки.
В а л я. На том стоим. (Смотрит на часы.) Ну-ка, сколько на моих швейцарских? Восьмой час... Скоро Витенька мой явится.
Л а р и с а (не сразу). Ожидаешь?
В а л я. С ним не соскучишься.
 

Молчание.

Л а р и с а (неожиданно). Эх, не нравлюсь я себе.
В а л я. Подумаешь!.. Главное — мальчикам нравиться.
Л а р и с а. Злая я стала, завистливая...
В а л я. Да будет тебе!.. Слушай лучше, что расскажу... Я сегодня письмо по почте получила. От неизвестного. (Вынимает конверт.) Видишь?
Л а р и с а. А написано что?
В а л я. «Человек живет на земле не зря и не напрасно, Валя. И если от его дела все вокруг становится лучше, то это для него и есть самая большая удача. Вот почему счастье никогда нельзя испытать в одиночку. Желаю вам всего хорошего».
Л а р и с а. И все?
В а л я. Мало разве?
Л а р и с а. А кто написал... не знаешь?
В а л я. Кто писал — не знаю, а я, дурак, читаю... (Помолчав.) Только все это ни к чему. (Вдруг рвет записку.) Летите, бумажечки!..
Л а р и с а. Ты что?
В а л я. А я знаю, кто писал.
Л а р и с а. Кто?
В а л я. Один... чудачок.
 

Показывается Виктор. Не торопясь он подходит к девушкам.

В и к т о р. Привет работникам прилавка! Как самочувствие, Лариса Петровна?
Л а р и с а. Живем не жалуемся. (Встает и медленно идет по берегу.)
В а л я. Ты куда?
Л а р и с а. Пойду по берегу похожу. (Уходит.)
В и к т о р. Чего это она ушла?
В а л я. Тактичность проявляет. (Помолчав.) Пива хочешь?
В и к т о р. Налей...
В а л я. Что слыхать?
В и к т о р. Нам на шагающий новый план дали. На перемычке горячие дни начались, выработку увеличивать надо.
В а л я (смеется). Закатилось ваше солнышко!..
В и к т о р. Еще чего! Сережка придумает чего-нибудь. С ним не пропадем.
В а л я. Вечно ты — Сережка да Сережка... Как маленький! Сами-то стоите чего-нибудь?
В и к т о р. Ты что свирепая такая? Не похожа на нашу Валечку.
В а л я. Ладно, ешь, вон жареный таймень, мы с Лариской на базаре покупали.
В и к т о р (ест). Мама у меня из тайменя уху варила...
В а л я. Скучаешь без отца-то?
В и к т о р (не сразу). Он и без меня проживет.
В а л я. Неужели в Ленинград не тянет?
В и к т о р. Моя родина здесь, на Ангаре.
В а л я. Очень не любишь ее, мачеху?
В и к т о р (не сразу). Тебе кто сказал?
В а л я. Знаю.
В и к т о р. Отца мне жалко.
В а л я. Витенька, а это правда — ты во сне мое имя произносишь.
В и к т о р. Еще не хватало.
В а л я (промолчав). На лодке кататься поедем сегодня?
В и к т о р. Не могу. Батя в восемь вечера экипаж собирает — обсуждать будем, как работать по-новому.
В а л я. Плакал, значит, выходной вечерочек...
В и к т о р. Мы свое возьмем...
 

Долгий поцелуй.

В а л я (помолчав, вдруг засмеялась). Я замуж, Витька, решила идти.
В и к т о р. Не смеши... За кого?
В а л я (с вызовом). А хоть бы и за тебя?
В и к т о р. Да... вот бы смеху было.
В а л я. Что ж смешного?
В и к т о р. Да брось ты... Не было печали. Нам с тобой и так весело. (Обнимает ее.) Я к тебе сегодня попозже зайду... Только ты свою чулиду в кино отошли — на последний сеанс.
В а л я. Ладно.
В и к т о р. Скажи, картина интересная... Скажешь?
В а л я. Скажу.
В и к т о р. Вот и порядок. (Потрепал ее по щеке.) Я побежал, а то от бати влетит. (Уходит.)
В а л я (одна). Вот бы смеху было.
 

По берегу идет Лариса.

Л а р и с а. Поговорили?
В а л я (машинально). Порядок.
Л а р и с а. Солнце зашло.
 

Молчание.

В а л я. Витенька-то чудак... Пойдем, говорит, в загс, Валентина, распишемся.
Л а р и с а. Ей-богу?
В а л я. Ей-богу. Лариска, ты куда вечером идти хотела?
Л а р и с а. В кино. На последний сеанс.
В а л я. Не ходи.
Л а р и с а. Почему?
В а л я. Картина, говорят, неинтересная.
 

Освещенным остается только хор.

Х о р. У твоего дома играют дети, стриженые, смешные. Вот один занозил палец, другой рассматривает жука, а третий дал четвертому подзатыльник. Ты идешь мимо, и ни один не крикнет тебе «мама»!
— Ты вернулась домой одна, тебя никто не разбудит утром.
— У твоих соседей испортился радиоприемник. Василек вернулся с работы и стал его чинить. Жена довольна — Василек на все руки мастер. Поздно вечером, вернувшись с прогулки, они повздорят и будут долго мириться... Опять они целуются!..
— Ты вернулась домой одна, тебя никто не разбудит утром.
 

Комната девушек в общежитии. Воскресный день. Лариса и Валя накрывают на стол.

Л а р и с а. А ты сказала Виктору, что Сергея пригласишь?
В а л я. Нет, пусть сюрприз будет. Мой день рождения — кого хочу, того и приглашаю.
Л а р и с а. Ох, Валентина, мутишь ты что-то.
В а л я. Ты меня не критикуй... Я замуж выходить собралась.
Л а р и с а. Не дури.
В а л я. Смотри-ка, кому ни скажешь, все веселятся. А я не посмотрю на вас, на смешливых. Надоело мне одной-то вертеться. Что же, я всех хуже?
Л а р и с а. Виктор... Он тебе что, предложение сделал?
В а л я. Не сделал — так сделает. Только я, может, еще другого выберу.
Л а р и с а. Да ведь не любишь ты никого...
В а л я. А ты ее видела — любовь-то?
Л а р и с а. Видела. Только не помню, наяву или во сне.
В а л я. Вот то-то и оно. (Обняла ее.) Слетай на кухню, Лариска, вилки-ножи вымой.
Л а р и с а. Давай... (Берет у Вали посуду и выходит из комнаты.)
В а л я (подходит к зеркалу, смотрит на себя). Эх, Валька-Валентина... Докажи-ка ты им всем.
 

В дверь стучат.

Войдите.
 

Входит Сергей.

С е р г е й. Здравствуйте, Валя... Вы записку мне прислали, чтобы зашел...
В а л я. Точно.
С е р г е й. Я, сказать правду, очень удивился, когда ее получил... Мы ведь с вами не виделись — после того случая, у кино.
В а л я. День рождения у меня нынче.
С е р г е й. Ну вот... Что же вы не предупредили?
В а л я. Нарочно. Не хочу, чтобы вы тратились на меня.
С е р г е й. Почему же... (Улыбнулся.) Я ведь богатый.
В а л я. Тем более. Вам, значит, это ничего не стоит.
С е р г е й. А почему вы... через Виктора меня не предупредили?
В а л я. Пусть для него сюрприз будет. Вы его лучший друг, так ведь?
С е р г е й. Да.
В а л я. Вот вы рассказывали — он меня любит очень... Говорили?
С е р г е й. Говорил.
В а л я. А дайте честное слово, что не выдумали это... Молчите? А ну соврите еще разок.
С е р г е й (негромко). Мне так кажется, Валя.
В а л я. А еще что вам (усмехнулась) кажется? (Помолчав, засмеялась.) Ладно... Я на кухню сбегаю, Лариске помогу. (Убегает.)
 

Сергей с интересом разглядывает комнату девушек. В дверь стучат, входит Виктор.

Читать дальше http://www.lib-drama.narod.ru/arbuzov/irkutsk.html