Мировой экономический кризис 1937—1939 годов и обострение противоречий германского империализма

Мировой экономический кризис, начавшийся осенью 1937 года, до предела обострил противоречия германского империализма. Осуществленный в 1933—1937 годах перевод всей экономики на военные рельсы несколько оттянул наступление в Германии кризиса, но грозил в ближайшем будущем придать кризису еще более глубокий характер, чем в США, Англии и Франции, так как сырьевые и валютные ресурсы Германии, в отличие от западных стран, были уже к 1937 году истощены гонкой вооружений, а сама гонка вооружений как средство «стимулирования» развития капиталистической экономики была использована до предела. Если в США военные расходы составляли 2% национального дохода, в Англии — 12%, то в Германии они превышали 23%¹.

Экономика фашистской Германии все более попадала в заколдованный круг: перекачка сырья и финансовых средств в военную промышленность подрывала отрасли экономики, работавшие на экспорт, в результате чего экспортные и валютные возможности фашистской Германии все более приходили в несоответствие с потребностями раздутой военной промышленности. В начале 1937 года вследствие отсутствия валюты для закупки стратегического сырья гитлеровцы были вынуждены даже несколько сократить ранее намеченную программу вооружений². «Продолжение политики вооружений и продолжение четырехлетнего плана... поставлены под вопрос, — докладывал Шахт Герингу 2 апреля 1937 г., — так как, во-первых, имевшиеся внутри страны запасы сырья исчерпаны и, во-вторых, поставки из-за границы... недостаточны, чтобы покрыть возросшие потребности»³. В служебном дневнике Иодля, начальника управления сухопутных сил военного министерства, 4 февраля 1937 г. была сделана следующая запись: «Передача новых заказов предприятиям приостановлена, чтобы дать возможность выполнить старые. Рода войск... устанавливают шкалу неотложности своей потребности в железе и стали.., так как может быть удовлетворено лишь 50% требуемого количества».

В начале 1937 года для получения валюты по приказу Геринга была проведена такая экстраординарная мера, как частичная продажа германских активов за границей и досрочное требование перевода в Германию прибылей от немецких заграничных капиталовложений. Поскольку целью гонки вооружений являлась подготовка грабительской войны, гитлеровцы рассчитывали, что в ходе такой войны им удастся не только компенсировать, но и перекрыть временные потери германских монополий от сокращения заграничных инвестиций. Эта мера принесла фашистской экономике около полумиллиарда марок в иностранной валюте. Однако извлеченных средств хватило для военной промышленности лишь на несколько месяцев. К августу 1937 года они были полностью исчерпаны. К концу года валютный и девизный фонд Рейхсбанка составлял ничтожную сумму — 74 млн. марок, которых едва хватало на содержание дипломатической и консульской службы за границей⁴.

Найти выход из тяжелого финансового положения не помогло и сокращение ввоза необходимых населению продовольственных и промышленных товаров. В 1937 году ввоз товаров гражданского потребления сократился по сравнению с 1929 годом более чем на 40%: с 4,6 млрд. до 2,6 млрд. марок⁵. Недостаток в стране продовольственных и промышленных товаров принял такие масштабы, что гитлеровцы постепенно стали вводить карточную систему. В крупных городах была установлена норма потребления масла, торговля продовольственными и промышленными товарами стала производиться по специально составленным местными властями спискам покупателей. «Вопреки все новым официальным заявлениям правительственных органов, продовольственное снабжение населения продолжает оставаться неутешительным.., — писал Шахт Герингу. — Сегодня уже повседневно ощущается недостаток целого ряда потребительских товаров»⁶.

Гитлеровцы понимали, что неуклонно ухудшающееся снабжение населения является питательной почвой для распространения в Германии недовольства и антифашистских настроений. Боясь обострения политического положения в стране, гитлеровцы были вынуждены в 1937 году, несмотря на недостаток валюты, не только отказаться от дальнейшего сокращения закупок продовольствия за границей, но даже несколько расширить их. «Этот вынужденный дополнительный ввоз продовольствия.., — пишет немецкий историк Г. Кенигер, — в условиях катастрофического положения в Германии с иностранной валютой был равнозначен дальнейшему сокращению импорта важного в военном отношении сырья. Следствием этого являлось замедление программы вооружений»⁷.

Вследствие недостатка сырья выпуск промышленной продукции в первом квартале 1938 года был ниже, чем в конце 1937 года. Темпы прироста промышленной продукции резко снизились. Если в 1935 году они составляли 15,5%, в 1936 году — 12,2, в 1937 году — 11,2, то в 1938 году — лишь 2,3%.

Таким образом, экономическое «чудо», о котором трубили гитлеровцы, лопнуло как мыльный пузырь.

В условиях нового экономического кризиса резко обострилась борьба между фашистской Германией и ее крупнейшими империалистическими конкурентами — США, Англией и Францией за рынки сбыта, сферы приложения капиталов и источники сырья. Под ударами более мощных в экономическом отношении соперников внешняя торговля Германии за первые три месяца 1938 года сократилась на 255 млн. марок и до 1939 года не могла более подняться. Тем не менее благодаря помощи фашистского правительства германским монополистам все же удалось в ряде районов земного шара проникнуть в традиционные сферы влияния западных держав, серьезно подорвать там экономические и политические позиции своих империалистических конкурентов.

Методы внешнеэкономической экспансии Германии в слаборазвитые страны были разработаны Шахтом и начали осуществляться еще с сентября 1934 года под вывеской так называемого «нового плана». Маскируя его сущность, Шахт впоследствии писал: «Я должен был обратиться к аграрным и сырьевым странам, которые были готовы принять немецкие товары в обмен на свою продукцию»⁸. Воспользовавшись вызванным экономическим кризисом 1929—1933 годов падением цен на мировом рынке, Германия в первые годы фашистской диктатуры закупила большое количество сырья на основе безналичных клиринговых расчетов. Однако на практике Германия, всячески форсируя экспорт сырья из этих стран, отнюдь не спешила компенсировать его поставками своих промышленных товаров. В итоге Германия искусственно превратилась в «должника» многих стран. Уже к марту 1935 года в германских банках оказались замороженными их счета на сумму до 1 млрд. марок. Гитлеровцы соглашались частично размораживать счета лишь при условии заключения новых соглашений на поставку в Германию стратегического сырья в обмен на товары, контингент которых определялся уже самой немецкой стороной. Сюда, как правило, входило снятое с вооружения оружие, устаревшее оборудование, игрушки и т. п.

Германские монополии в своей внешнеэкономической экспансии широко применяли и такие методы, как демпинг, правительственный контроль над вывозом валюты, государственные субсидии экспортерам. При этом надо иметь в виду, что гитлеровцы стремились проникнуть в ту или иную слаборазвитую страну не только для выкачивания из нее сырья и продовольствия. Экономическое закабаление они рассматривали как предпосылку политического порабощения страны, чтобы использовать ее затем в качестве плацдарма для военной агрессии.

Особенно острыми являлись германо-американские и германо-английские противоречия.

Основным районом, где развертывалось германо-американское империалистическое соперничество, являлись страны Латинской Америки. С 1934 по 1938 год доля Германии в экспорте латиноамериканских стран возросла с 7,9 до 10,5%, в импорте — с 9,9 до 16,2%, тогда как доля США возросла лишь незначительно, а доля Англии сократилась соответственно с 20,2 до 16,8% и с 17,3 до 11,7%⁹. В наиболее крупных странах Латинской Америки внешнеторговая экспансия Германии приобрела за этот период еще более явный характер. Так, немецкий экспорт в Чили вырос в 5 раз, в Перу — в 4 раза, в Уругвай — в 3 раза, в Бразилию — в 2 раза, в Аргентину — на 76%. Одновременно ввоз в Германию из Колумбии возрос более чем в 3,5 раза, из Бразилии и Чили — в 3 раза, из Мексики — в 2,5 раза, из Аргентины — на 60%. В Бразилии, крупнейшей из латиноамериканских стран, Германия уже в 1936 году заняла место США как главного поставщика промышленных товаров.

Экономическое проникновение гитлеровской Германии в страны Латинской Америки вызывало большую тревогу среди деловых и правительственных кругов США. После принятия американской стороной в 1937—1939 годах таких ответных мер, как демпинг, бартерные сделки и т. д., отношения Германии и США на латиноамериканском рынке приняли характер открытой торговой войны.

Положение еще более осложнялось тем, что наряду с экономической экспансией гитлеровцы стремились создать в странах Латинской Америки свою политическую агентуру. На этой почве между обеими державами происходит ряд острых конфликтов. В октябре 1937 года гитлеровцы предприняли попытку утвердиться на южных границах США под флагом получения нефтяных концессий в Мексике. В марте 1938 года фашистская Германия воспользовалась национализацией нефтепромыслов в Мексике и обострением на этой почве американо-мексиканских отношений для увеличения закупок мексиканской нефти и активизации в этой стране своей агентуры — фашистских отрядов «золотые рубашки». В мае 1938 года немецко-фашистская агентура приняла активное участие в попытке свергнуть проамериканское правительство Варгаса в Бразилии. Под нажимом правительства США германский посол был выслан из Бразилии.

В конце 1938 года американское правительство на неопределенный срок отозвало из Берлина своего посла и торгового атташе. В конце 1938 и начале 1939 года правительство США значительно увеличило военные ассигнования. Одновременно оно активизировало попытки достичь сговора с гитлеровской Германией, чтобы направить фашистскую агрессию против Советского Союза.

Развернувшийся в 1937 году мировой экономический кризис привел к дальнейшему обострению англо-германских империалистических противоречий. Интересы германского и английского империализма сталкивались в самых различных районах земного шара — в Западной Европе и на Балканах, на Ближнем и Среднем Востоке, в Африке. Подрыв британских позиций во всем мире, захват колоний и стратегических пунктов Англии гитлеровцы рассматривали как необходимую предпосылку установления своего мирового господства.

Накануне второй мировой войны гитлеровской Германии удалось серьезно потеснить Англию на Ближнем и Среднем Востоке и в ряде других районов. Во внешней торговле Египта — ключевого пункта Англии на Востоке — Германии удалось, оттеснив других конкурентов, занять второе место. Действуя совместно с итальянскими фашистами, гитлеровцы создали себе внутри Египта политическую опору в лице религиозно-националистической партии «Мыср аль-фатат» («Молодой Египет»), насчитывавшей к 1939 году около 15 тыс. членов. Гитлеровцы рассчитывали в случае войны быстро прорваться с территории соседней с Египтом итальянской колонии Киренаики к Суэцкому каналу и перерезать эту важнейшую коммуникацию Британской империи. В 1937 году гитлеровские генералы Браухич и Роммель ознакомились с военными приготовлениями Италии на египетской границе. Не довольствуясь этим, Роммель в штатском костюме тайно проник на пограничную территорию Египта, чтобы лично ознакомиться с английскими укреплениями в этом районе.

О масштабах проникновения гитлеровской Германии в Египет свидетельствует тот факт, что в августе 1939 года король Египта Фарук назначил премьер-министром Али Махер-пашу, близкого к партии «Мыср аль-фатат».

Перед второй мировой войной усилилось экономическое и политическое проникновение Германии в Иран. Уже в 1933—1934 годах Германия выдвигается на первое место по экспорту из Ирана стратегического сырья. В 1935 году гитлеровцы использовали трудности иранского правительства с валютой и заключили с ним клиринговое соглашение ца 3,3 млн. марок. Благодаря этому соглашению Германия быстро поставила в зависимость от себя всю внешнюю торговлю Ирана. Оттеснив Англию, она заняла первое место во внешней торговле Ирана. Многочисленная гитлеровская агентура, наводнившая страну, поставила под свой контроль авиалинии и аэродромы, военные предприятия и ряд воинских подразделений. Немецкие военные и технические советники заняли ключевые посты более чем в 50 иранских официальных учреждениях.

Резко обострились англо-германские противоречия и в Афганистане. В 1937 году гитлеровцам удалось создать германо-афганское общество для разведки и эксплуатации всех видов ископаемых Афганистана (кроме нефти). Особое внимание гитлеровцы уделяли установлению контроля над вооруженными силами Афганистана, намереваясь использовать их для усиления своего влияния и организации вооруженных диверсий против соседних с Афганистаном государств. Гитлеровские офицеры руководили деятельностью главного штаба и осуществляли переподготовку офицерского состава афганской армии. В 1938 году Германия предоставила афганскому правительству заем в размере 8 млн. марок для закупок германского оружия и боеприпасов.

В Ираке гитлеровцы делали ставку на националистические круги буржуазии и офицерства, недовольные англо-американским засильем. Опираясь на сеть националистических профашистских организаций, гитлеровский агент генерал Бекир-Сидки совершил в октябре 1936 года государственный переворот и захватил власть. Новое иракское правительство немедленно приступило к строительству недостающего участка Багдадской железной дороги, чтобы открыть немецкой экспансии удобный и кратчайший транспортный путь к странам Среднего Востока и Индийскому океану. Лишь через десять месяцев англичанам удалось осуществить контрпереворот и вновь поставить во главе Ирака своих ставленников.

В каждой из стран Ближнего и Среднего Востока гитлеровцы стремились приспособиться к местным условиям. В Иране и Афганистане немецкий фашизм пытался играть на национальном самолюбии, на желании этих государств иметь больший вес в мировой политике, их стремлении создать собственную промышленность и т. д. В странах, еще не освободившихся от иностранной зависимости — в Египте, Ираке, Сирии, Палестине, — гитлеровцы демагогически выдавали себя за «друзей» угнетенных народов Востока.

Накануне второй мировой войны ареной острого империалистического соперничества являлся Балканский полуостров. Здесь Германия прежде всего стремилась подорвать сложившуюся систему союзов и тем самым изолировать Францию. Конкретным проявлением этого служили экономическая экспансия в Югославию, Румынию, Венгрию, Грецию, Турцию, Болгарию, создание гитлеровцами в этих странах своей политической опоры в лице фашистских организаций. Небезынтересно отметить, что даже реакционные западногерманские историки вынуждены признать указанную цель гитлеровской политики на Балканах. Так, В. Трейс в обширной статье, опубликованной на страницах журнала «Фиртельярсхефте фюр цейтгешихте», отмечает, что экономическое проникновение Германии в страны Юго-Восточной Европы преследовало цель подорвать Малую Антанту и «создать здесь сферу политического влияния Германии»¹⁰.

Наступление фашистской Германии на английские и французские позиции в этом районе особенно усилилось в 1936—1937 годах, когда экономика Германии оказалась под угрозой надвигавшегося экономического кризиса. В июне 1936 года Шахт посетил Вену, Белград, Софию, Афины и Будапешт. Чего он добивался и как при этом действовал, можно проследить на примере Югославии. Методы немецко-фашистской экспансии в эту страну были обсуждены и одобрены фашистским правительством на заседании 27 мая 1936 г. Их конкретное осуществление было возложено на Шахта.

В 1936 году Англия, Франция и Чехословакия закупили лишь 25% югославского экспорта зерновых, что поставило экономику Югославии в тяжелое положение. Воспользовавшись этим, Шахт заключил сделку на закупку 60% всего экспорта югославских зерновых, причем по цене на 30% выше мировых цен. Значительная часть закупленного югославского зерна тут же была продана в Лондоне и Амстердаме по ценам мирового рынка, но за валюту, столь необходимую гитлеровской Германии для приобретения стратегического сырья. Вскоре Шахт заявил Югославии, что Германия может расплатиться лишь немецкими товарами. Чтобы хоть в какой-то степени возместить свои потери, Югославия приняла германское «предложение». «Этим первым шагом был открыт путь к изгнанию западных держав из Югославии»¹¹, — с полным основанием признает западногерманский историк В. Трейс.

И действительно, двери для экспансии германского финансового капитала в Югославию были широко распахнуты. Крупп получил заказ на модернизацию прокатного цеха металлургического завода в Зенице на сумму 160 млн. динар, хотя англичане и чехи предлагали проекты, осуществление которых потребовало бы меньших расходов. Вслед затем было заключено германо-югославское соглашение о взаимных расчетах, предусматривавшее, что Германия будет товарами выплачивать свой долг Югославии, сумма которого быстро приближалась к 0,5 млрд. динар. За первую половину 1936 года доля Германии в югославском экспорте возросла до 25,44% по сравнению с 16,88% в 1935 году, в то время как доля Англии соответственно упала с 23,55 до 11,44%¹². Немецкие капиталовложения в Югославии за период 1934—1938 годов возросли с 55 млн. до 820 млн. динар, тогда как франко-чешские сократились с 775 млн. до 450 млн. динар. Наконец, 12 июня 1936 г. во время пребывания Шахта в Белграде ему удалось побудить югославское правительство ввести ограничения на торговлю с Англией, США, Голландией и рядом других стран.

Капиталовложения немецких монополий в странах Юго-Восточной Европы направлялись в те отрасли хозяйства, которые интересовали Германию с точки зрения увеличения вывоза стратегического сырья и продовольствия. Так, например, Германия не только финансировала расширение в Болгарии и Румынии посевных площадей под соевыми культурами, но субсидировала строительство предприятий по переработке соевых бобов и гарантировала закупку всей готовой продукции. В связи с этим происходила перестройка экономической жизни балканских стран сообразно потребностям немецких монополий, что еще больше ставило эти страны в экономическую и политическую зависимость от гитлеровской Германии. Страны Юго-Восточной Европы все более превращались, как писала фашистская печать, в «сырьевое пространство», или «великое экономическое пространство» Германии.

О роли, которую стали играть балканские страны в экономике фашистской Германии, говорит такой факт: вся внешняя торговля Германии составляла в 1936 году 66% от уровня 1928 года, а торговля с Юго-Восточной Европой держалась на уровне 85%. В 1937—1938 годах этот разрыв еще более увеличился. С отдельными странами Юго-Восточной Европы внешняя торговля Германии возросла за период 1934—1938 годов в три с лишним раза.

Внешняя торговля Германии со странами Юго-Восточной Европы в 1934—1938 годах (в млн. марок)

Общий оборот внешней торговли Германии с шестью странами Юго-Восточной Европы вырос с 537 млн. марок в 1934 году до 1656 млн. марок в 1938 году¹³.

Внедряясь в экономику стран Юго-Восточной Европы и создавая предпосылки для их полного порабощения, вытесняя из этих стран империалистических конкурентов, гитлеровцы одновременно использовали в своих интересах антисоветские планы правящих кругов США, Англии и Франции. Наступление на позиции западных держав в этом районе гитлеровцы маскировали необходимостью иметь в достаточном количестве сырье и продовольствие для войны против Советского Союза. Шитая белыми нитками, их уловка, однако, находила сочувствие в правящих кругах западных держав. 16 сентября 1936 г. английская буржуазная газета «Манчестер гардиан», успокаивая читателей, заявила, что экономические успехи Германии в Юго-Восточной Европе носят «временный характер»¹⁴. Но жизнь все более опрокидывала расчеты западных руководящих деятелей, вскрывала их полную несостоятельность. После захвата Австрии и Чехословакии гитлеровцы приступили к полной ликвидации экономических и политических позиций западных держав в Юго-Восточной Европе и превращению этого района в «жизненное пространство» фашистского рейха.

Обострились англо-германские противоречия и в самой Западной Европе. Германия полностью вытеснила Англию как поставщика металлических изделий из Италии и Швейцарии, заняла первое место в импорте Бельгии, Голландии, Дании, Португалии, Норвегии, Швеции. Скажем, экспорт угля из Англии продолжал в 1934—1937 годах топтаться на месте, а экспорт угля из Германии возрос на 66%. Используя демпинг и поддержку фашистского правительства, германские монополии своими товарами (автомобили и др.) вторглись даже на рынок самой Англии.

Свидетельством резкого обострения англо-германских империалистических противоречий явилась открытая постановка фашистской Германией вопроса о переделе колониальных владений. Хотя в 1933—1936 годах гитлеровцы неоднократно поднимали колониальный вопрос, он все же не играл первостепенной роли в англо-германских и франко-германских отношениях. Положение изменилось с началом и углублением нового экономического кризиса. Помимо того, что он поставил под угрозу срыва всю фашистскую программу подготовки к войне, кризис еще более углубил несоответствие между экономической мощью империалистических стран и распределением между ними сфер влияния, особенно колоний. В 1937 году Германия далеко обогнала по объему промышленного производства не только Францию, но и Англию и вышла на второе место в капиталистическом мире после США. В 1938 году Германия вышла на первое место в Западной Европе по производству и добыче важнейших видов промышленной продукции и сырья (кроме каменного угля), оставив позади себя сильных конкурентов — Англию и Францию.

Производство важнейших видов промышленной продукции в 1938 году

Опираясь на свою возросшую мощь, Германия откровенно ставит перед Англией и Францией вопрос о переделе колоний в пользу германского империализма. С 1937 года англо-германские и франко-германские противоречия по колониальной проблеме приобретают все более резкий характер. Они становятся определяющим фактором в развитии отношений между этими странами. Нет оснований полагать, что гитлеровцы надеялись мирным путем, без войны добиться своей цели — захвата владений Англии, Франции и других колониальных держав. Однако они стремились еще до развязывания мировой войны добиться передачи Германии ряда африканских территорий, с тем чтобы:

1) использовать их в целях хищнического выкачивания стратегического сырья для нужд военной промышленности;

2) за счет выкачивания из колоний продовольствия предотвратить дальнейшее ухудшение снабжения населения и тем самым помешать росту недовольства среди трудящихся;

3) превратить колонии в мощные укрепленные пункты, опираясь на которые можно было бы после начала войны нанести сокрушительный удар по колониальной периферии западных держав и развернуть в больших масштабах войну на море (бывший гитлеровский дипломат Э. Кордт утверждает даже, что нацистские главари вынашивали планы создания из негритянского населения колоний массовой наемной армии для борьбы с англичанами и французами¹⁵).

Таким образом, в основе колониальных требований гитлеровцев лежало стремление обеспечить форсированную экономическую, военно-стратегическую и идеологическую подготовку к войне. Выступая в рейхстаге 30 января 1937 г., Гитлер демонстративно заявил, что отныне Германия снимает свою подпись под статьей Версальского договора, возлагающей на нее ответственность за развязывание первой мировой войны. Вслед за этим Гитлер поставил вопрос так: Версальский договор мертв, настала пора устранить его «остатки»: упразднить мандатную систему и вернуть Германии колонии. «Требование колоний нашей страной.., — заявил он, — будет выдвигаться вновь и вновь»¹⁶.

Требование немедленного передела колоний стало лейтмотивом всех публичных выступлений нацистских руководителей. Шахт, открывая немецкий павильон на Всемирной выставке в Париже 26 мая 1937 г., назвал отсутствие у Германии колоний «примитивным и гротескным фактом»¹⁷. На конгрессе международной торговой палаты в Берлине Геринг 28 июня 1937 г. заявил иностранным делегатам, что «Германия не перестанет указывать на колониальную проблему до тех пор, пока ее... колониальные желания не будут осуществлены». На съезде нацистской партии 7 сентября 1937 г. Гитлер вновь заявил, что «жизненное пространство Германии слишком мало без колониального довеска». Позицию западных держав по поводу колониальных требований Германии он назвал «просто непонятной».

Свои колониальные притязания гитлеровцы использовали для раздувания внутри Германии широкой шовинистической кампании. Удовлетворение захватнических устремлений германских монополий в отношении колоний фашистская пропаганда выдавала за необходимую предпосылку подлинного «равноправия» Германии. Одновременно фашистская пропаганда старалась доказать, что перебои с продовольствием, затруднения со снабжением населения товарами массового потребления являются результатом отсутствия у Германии колоний.

Стремясь замаскировать агрессивную сущность своих колониальных притязаний, гитлеровцы старались создать у правящих кругов Англии и Франции впечатление, что если Германия приобретет колонии, то они будут использованы лишь в экономическом плане, а не как опорные военные пункты для борьбы с западными странами. Если же Германия не приобретет экономических ресурсов колоний, утверждали гитлеровцы, то она не сможет играть роль антикоммунистического оплота в центре Европы. «Германия никогда не требовала колоний, исходя из военных целей, а исключительно из экономических», — заверял Гитлер. «Мы ни в коем случае не превратим колонии в стратегические опорные пункты»¹⁸, — вторил ему Риббентроп в июле 1937 года на годичном заседании комиссии экономической политики нацистской партии.

Колониальные притязания гитлеровской Германии встретили официальную поддержку со стороны Италии. Выступая 28 октября 1937 г. в Риме, Муссолини заявил: «Необходимо, чтобы некоторые вопиющие и абсурдные статьи мирных договоров были изменены. Необходимо, чтобы такой великий народ, как немецкий, снова занял достойное место под солнцем Африки»¹⁹.

Открытые колониальные притязания гитлеровской Германии вызвали тревогу «старых» колониальных держав, прежде всего Англии и Франции, и натолкнулись на их резкое сопротивление. О тревоге, охватившей правящие круги Англии, свидетельствует тот факт, что английский парламент в течение 1935—1939 годов обсуждал вопрос о германских требованиях 75 раз²⁰. Английский премьер-министр Болдуин и другие члены правительства неоднократно выступали в 1936—1937 годах с заявлениями, что Англия ни в коем случае не собирается уступать свои колониальные владения кому бы то ни было.

Это и понятно. В обстановке нового экономического кризиса значение колоний для английской буржуазии еще более возросло. Теснимые на иностранных рынках Германией и другими странами фашистского блока, английские монополии видели дальнейший путь к извлечению максимальных прибылей в усилении эксплуатации народов Британской империи. Английские правящие круги были встревожены тем, что Германия может создать сеть опорных пунктов на торговых и военных коммуникациях Британской империи.

В то же время правящие круги Англии и Франции были не прочь использовать колониальный вопрос для «умиротворения» Германии. В этих кругах вынашивалась мысль удовлетворить за чужой, разумеется, счет колониальные требования Германии, предоставить ей таким образом необходимое стратегическое сырье и одновременно, сняв с повестки дня, хотя бы на время, англо-германские и франко-германские колониальные противоречия, направить гитлеровскую агрессию против Советского Союза.

Осенью 1937 года английский посол в Берлине Гендерсон представил гитлеровцам письменные предложения своего правительства, которые были разработаны за спиной других западных держав. В них речь шла о замене договора империалистических держав 1885 года о разделе Конго новым колонизаторским актом с участием гитлеровской Германии. Таким образом, английские правящие круги планировали удовлетворение колониальных аппетитов Германии за счет мелких колонизаторских хищников — Бельгии и Португалии. При этом английское правительство настаивало, чтобы области, которые будут переданы Германии, были демилитаризованы. В то же время оно подчеркнуло, что не может быть и речи об отказе Англии от мандата на Танганьику — наиболее богатую сырьем и развитую в экономическом отношении бывшую колонию Германии. Не желая связывать себе руки, фашистское правительство оставило эти предложения без ответа. Когда английский посол 25 января 1938 г. в беседе с Нейратом вновь пытался вернуться к английскому предложению, тот отказался вести беседу на эту тему²¹.

Во время беседы Гендерсона с Гитлером 3 марта 1938 г. английская сторона вновь предложила рассмотреть вопрос о создании в Центральной Африке новой системы управления колониями, призванной заменить соглашение 1885 года о Конго. Эта система охватывала бы территорию, ограниченную с севера примерно 5° широты, а с юга рекой Замбези. «В указанном выше районе Африки, — заявил Гендерсон, — колонии были бы заново распределены. При этом распределении Германия также учитывалась бы и имела бы в этом случае под своей верховной властью колониальную территорию. Все державы, владеющие колониями на этой территории Центральной Африки, должны были бы, однако, принять на себя известные обязательства в отношении демилитаризации, свободы торговли и обращения с туземцами».

Изложив этот план, Гендерсон поставил перед Гитлером два вопроса: готова ли Германия в принципе принять участие в новом колониальном режиме, как он предусмотрен в английском предложении, и «какой вклад она готова внести для обеспечения в Европе всеобщего спокойствия и безопасности»²². Таким образом, английское правительство совершенно открыто связывало колониальную проблему с получением от Германии определенных гарантий в отношении своих позиций в Европе.

Однако гитлеровцы уже не желали довольствоваться «крохами» колониального пирога. К тому же они считали, что неурегулированность колониального вопроса сохранит им мощное средство давления на Англию и Францию и поможет заручиться поддержкой этих держав в уже запланированных актах агрессии против Австрии и Чехословакии. Гитлеровцы стремились несколько оттянуть открытый конфликт с Англией из-за колоний, пока Германия полностью не использует поддержку западных держав в осуществлении своих агрессивных планов против Австрии и Чехословакии и не закончит приготовления к войне. Поэтому Гитлер ответил Гендерсону, что в качестве первого шага решения колониальной проблемы должно последовать возвращение Германии ее бывших владений. Вследствие расхождения точек зрения сторон англо-германские переговоры были прерваны до осени 1938 года. Их неудача свидетельствовала о глубине и непримиримости империалистических противоречий между Германией и Англией по вопросу о разделе сфер влияния, источников сырья и рынков сбыта. Характерно, что еще в конце 1937 года Риббентроп направил Гитлеру памятную записку с указанием, что нет возможности достичь соглашения между Германией и Англией и что военный конфликт между обеими странами неизбежен²³.

Совещание 5 ноября 1937 г. и реорганизация фашистского правительства

Свои выводы из обострившегося в связи с новым кризисом экономического и политического положения нацистской Германии фашистское руководство сформулировало на совещании, которое состоялось в имперской канцелярии 5 ноября 1937 г. Это совещание далеко выходит за обычные рамки сборищ фашистских главарей. Изложенная Гитлером на совещании программа наметила генеральную линию широких агрессивных действий гитлеровцев, которой они придерживались вплоть до зимы 1942/43 года, когда серьезные поражения немецко-фашистских войск не только перечеркнули планы установления мирового господства германских монополий, но и поставили под вопрос само существование «третьего рейха».

О важности совещания 5 ноября 1937 г. говорят и другие факты. Круг его участников был чрезвычайно узок: Гитлер, Геринг, военный министр Бломберг, командующий сухопутными силами генерал Фрич, командующий военно-морским флотом адмирал Редер, министр иностранных дел Нейрат и главный адъютант Гитлера полковник Госсбах, который вел запись беседы. Открывая совещание, Гитлер заявил, что вопросы совещания настолько важны, что они, конечно, должны «были бы обсуждаться всеми членами «кабинета». Но именно принимая во внимание их чрезвычайную важность, он и «решил не ставить эти вопросы на обсуждение более широким кругом рейхскабинета»¹.

Первую часть своего выступления Гитлер посвятил характеристике экономического и политического положения Германии, сложившегося к концу 1937 года. Явно выступая от имени военных концернов, Гитлер заявил, что политика автаркии и всемирная гонка вооружений уже не могут дать гарантии «обеспечения безопасности Германии», то есть удовлетворить возросшие аппетиты германских монополий. Единственный выход Гитлер видел в немедленном переделе мира в пользу германского империализма, захвате фашистской Германией новых рынков и источников сырья. «Мы живем в период, — с циничной откровенностью заявил он, — когда тенденция к захвату колоний вновь создает такое положение, которое и ранее являлось причиной колонизации. Экономические потребности также ведут Германию к этому... Единственный выход заключается в приобретении большего жизненного пространства». Войну за «жизненное пространство, — продолжал он, — ни в коем случае нельзя откладывать, ее надо начинать немедля, возможно уже в 1938 году, но в любом случае до 1943—1945 годов».

Неустойчивость экономического положения, боязнь хозяйственного краха и неизбежного за ним политического крушения фашистского режима, наконец, временное преимущество Германии в непосредственной подготовке к войне — все это привело монополистические и милитаристские круги, стоявшие за нацистской партией, к выводу, который и был сформулирован Гитлером: «...Мы должны начать наше наступление... Мы больше ждать не можем!»².

Но возникал вопрос, в каком направлении фашистская Германия нанесет первый удар: против Советского Союза, на что явно и тайно подталкивали гитлеровцев правительства Англии, Франции, США и других империалистических держав, или против самих западных стран? «Если мы положим решение о применении силы с определенным риском в основу следующих планов, — заявил Гитлер, — тогда мы должны ответить на вопрос: "когда" и "как"». Учитывая военную и экономическую мощь Советского Союза и военную слабость западных стран, руководство фашистской Германии решило начать борьбу за мировое господство с нападения на своих империалистических конкурентов — Англию и Францию, чтобы затем вступить в схватку с Советским Союзом³.

В качестве необходимой предпосылки успешного военного похода на Запад фашистское руководство рассматривало захват Австрии, Чехословакии и «нейтрализацию» Польши. Руководящие круги гитлеровской Германии не без оснований полагали, что они смогут расправиться с Австрией и Чехословакией еще до развертывания вооруженной борьбы на Западе. «...Англия и, возможно, Франция, — пояснял на совещании Гитлер, — молча уже отказались от Чехословакии. ...Они уже привыкли к мысли о том, что в один прекрасный день этот вопрос будет разрешен Германией»⁴.

Таким образом, совещание 5 ноября 1937 г. показало, что ведущие круги монополистического капитала Германии и их прислужники — руководители гитлеровской партии видели выход из противоречий германского фашистского империализма в развязывании мировой войны не только против Советского Союза, но и против западных империалистических держав.

В ФРГ, Англии и США появилась обширная литература, призванная доказать, что присутствовавшие на совещании Нейрат, Бломберг и Фрич выступили якобы против агрессивной программы Гитлера и что тем самым будто бы 5 ноября 1937 г. было положено начало созданию в правящих кругах Германии оппозиции против Гитлера⁵. «В вермахте, — утверждал, например, директор института современной истории в Мюнхене Краусник, — имелось большое количество принципиальных противников существующего режима», которые якобы только и ждали удобного случая, чтобы свергнуть нацистскую диктатуру. Трудно представить нечто более далекое от действительности, чем подобные утверждения.

В 1933 году Гитлер весьма недвусмысленно разъяснил роль прусских милитаристов-генералов в деле установления фашистской диктатуры: «Если бы не они, нас не было бы сейчас здесь»⁶. Свое активное пособничество нацистам в захвате власти, подготовке и осуществлении актов агрессии признают и сами «оппозиционеры».

«До 1938—1939 годов, — показал на Нюрнбергском процессе генерал Бломберг, — немецкие генералы не выступали против Гитлера. Не было налицо оснований становиться в оппозицию Гитлеру, так как он одерживал успехи, которых они желали». Но, может быть, представители «оппозиции» выступили против планов развязывания войны, сообщенных им 5 ноября 1937 г. Гитлером? Тоже нет. Запись полковника Госсбаха свидетельствует, что все участники совещания были едины в вопросе о том, что мирный период развития фашистской Германии закончился и лишь война может прервать дальнейшее обострение экономических и политических противоречий рейха.

Однако по вопросу о методах развязывания мировой войны, и прежде всего о направлении первого удара, на совещании вскрылись тактические разногласия. Генералы Бломберг и Фрич, исходя из соотношения военных сил, полагали, что война против Чехословакии затянется. Бломберг, обратив внимание на мощь чехословацких укреплений, заявил, что они затруднят продвижение немецких войск. К тому же Бломберг опасался, что на помощь Чехословакии, не говоря уже о Советском Союзе, под давлением общественного мнения будут вынуждены прийти правительства западных держав, вследствие чего Германия окажется в кольце фронтов и, несомненно, будет разгромлена. Именно страх перед новым военным поражением германского империализма заставил Бломберга, Фрича и Нейрата выступить против варианта, предложенного Гитлером, и изложить собственные планы развязывания и ведения мировой войны.

Эти люди, признавал впоследствии в своей памятной записке Гер дел ер, провозглашенный реакционной историографией духовным отцом и политическим руководителем так называемой оппозиции в правящих кругах гитлеровской Германии, опасались, что Гитлер «забудет свою собственную критику войны на два фронта кайзеровской империи и сам слепо втянется в войну на всех фронтах»⁷.

Генерал Фрич, констатирует прогрессивный западногерманский историк Курт Притцколейт, «критически воспринимал военные планы Гитлера. Но ни в коем случае не принципиально, а просто потому, что считал Германию недостаточно сильной, чтобы вести войну на два фронта»⁸.

Бломберг, Фрич, Бек, Шахт, Нейрат и ряд других видных представителей верхушки гитлеровской Германии предлагали воевать на одном фронте и направить первый удар фашистской военной машины против Советского Союза, а уже потом тем или иным путем добиться от Англии, Франции и США признания гегемонии Германии во всем мире.

Вскоре после совещания 5 ноября 1937 г. Фрич попросил у Гитлера аудиенции, чтобы еще раз попытаться склонить его изменить военные планы. Точка зрения Бломберга, Фрича и Нейрата разделялась некоторыми фашистскими генералами (Бек, Ольбрихт и др.), а также представителями монополистических и близких к ним кругов (Шахт, Тиссен, Герделер и др.), но не встретила поддержки руководящих кругов военной промышленности, фашистского генералитета и руководства нацистской партии. «Оппозиционеры» явно не учитывали глубины империалистических противоречий между Германией и западными странами, сбрасывали со счетов экономическую и военную мощь Советского Союза.

21 января 1938 г., как явствует из записи в служебном дневнике генерала Иодля, Гитлер выступил перед генералами фашистского вермахта с большой речью, в которой изложил планы развязывания мировой войны в том виде, как они были сформулированы им на совещании 5 ноября 1937 г.

В связи с разногласиями в фашистской верхушке Гитлер осуществил реорганизацию правительства. Еще 26 ноября 1937 г. Шахт, как уже отмечалось выше, был заменен на посту министра экономики Функом, занимавшим до этого должность статс-секретаря министерства пропаганды. К старым разногласиям по вопросу о методах финансирования военной экономики и личному соперничеству Шахта с Герингом добавились теперь тактические разногласия о методах осуществления Германией захватнической внешней политики. Отставка Шахта с поста министра экономики и уход его с авансцены политической жизни никоим образом не означали перехода Шахта на позиции антифашизма. «Такой человек, как Шахт, — пишет К. Притцколейт, — ни в коем случае не был противником «третьей империи», пока линия развития фашистского государства шла вверх».⁹ Просто Шахт несколько усомнился в реализме программы, сформулированной 5 ноября 1937 г., и временно отошел в тень, ожидая дальнейшего развития событий. Шахт был оставлен членом фашистского рейхстага, директором Рейхсбанка и, кроме того, получил назначение на пост министра без портфеля.

Министерство экономики подверглось реорганизации с целью приспособления к военным условиям. В его составе было создано пять главных управлений. Важные посты в министерстве экономики заняли представители фашистского вермахта — Леб, Ханекен, Цимашпе, Гейст и др. Они были тесно связаны с военными монополиями, кроме того, хорошо знали экономические потребности вооруженных сил.

4 февраля 1938 г. Нейрат был смещен с поста министра иностранных дел, но сохранил свое место в фашистской иерархии. Он был назначен президентом тайного совета — совещательного органа при Гитлере по вопросам внешней политики, министром без портфеля и членом имперского совета обороны.

Пост министра иностранных дел занял Риббентроп, бывший до этого гитлеровским послом в Лондоне. Риббентроп был известен как ярый англофоб и считал военное столкновение с Англией неизбежным¹⁰. «События в Берлине произвели здесь очень неприятное впечатление.., — писал дипломатический обозреватель лондонской газеты «Манчестер гардиан», выражая точку зрения правящих кругов Англии. — Назначение Риббентропа министром иностранных дело рассматривается как наиболее нежелательный акт. Риббентропа знают в Лондоне лучше, чем кого-либо другого из соратников Гитлера, так как он был здесь послом. Он показал себя таким одержимым антикоммунистом, что вся его оценка международного положения является искаженной. Не антикоммунизм сам по себе вызывает неудовольствие, а то, что антикоммунизм стал некоего рода общим знаменателем политики, которая является антибританской в первую очередь и антикоммунистической — во вторую»¹¹.

Дипломатический аппарат гитлеровской Германии был очищен от лиц, выступавших против разрыва с западными державами. Так, за недостаточное рвение по укреплению «оси Берлин — Рим» с поста немецкого послав Италии был снят Хассель; из Токио был отозван посол Дирксен. Под руководством Риббентропа произошло еще более тесное слияние дипломатического аппарата министерства иностранных дел с руководством гитлеровской партии. Руководящим работникам министерства иностранных дел Вейцзекеру, Верману и др. был присвоен чин генерала СС.

В конце января — первых числах февраля 1938 года Бломберг, Фрич и еще несколько десятков высших офицеров вермахта были сняты со своих постов. При этом гитлеровцы применяли столь обычные для них методы, характеризовавшие обстановку, царившую в фашистском правящем лагере. Фрич в присутствии других генералов был публично обвинен Гитлером в преступлении против «нравственности», дело было передано на расследование офицерскому суду чести. Хотя этот суд впоследствии признал предъявленные Фричу обвинения необоснованными, 30 января 1938 г. было опубликовано сообщение о том, что ввиду «плохого состояния здоровья» Фрича Гитлер принимает его просьбу об отставке. На его место было назначен генерал Браухич.

Что касается Бломберга, то его устранение с поста военного министра было организовано под флагом «восстановления поруганной чести офицерского корпуса».

Указом Гитлера от 4 февраля 1938 г. командование вооруженными силами Германии подверглось реорганизации в интересах более оперативного руководства предстоявшими агрессивными действиями. Руководство вермахтом Гитлер непосредственно взял на себя. Существовавшее до того военно-политическое управление в военном министерстве отныне под названием «верховное командование вооруженных сил» (ОКВ) было поставлено под непосредственное руководство Гитлера. Начальником ОКВ был назначен генерал Кейтель, который являлся до этого начальником военно-политического управления военного министерства. Он получил ранг имперского министра. Военное министерство теперь подлежало упразднению. В составе ОКВ был создан штаб оперативного руководства. Его начальник получил право личного доклада Гитлеру. Кроме того, имелись управление разведки и контрразведки, возглавляемое опытным фашистским шпионом адмиралом Канарисом, военно-промышленный штаб во главе с генералом Томасом и другие органы.

Гитлеру в качестве верховного главнокомандующего непосредственно подчинялись командующие трех родов войск — сухопутных сил, авиации и флота.

Позднее, 4 сентября 1938 г., для подготовки и ведения агрессивной войны помимо уже существовавших органов был образован совет государственной обороны. В него входили командующие родов войск и руководители важнейших министерств.

Западноевропейская и американская реакционная печать выдвинула в феврале 1938 года версию, которую буржуазная историография распространяет и поныне: будто в ответ на мероприятия Гитлера «оппозиционеры» стали готовить переворот для его устранения и даже пытались это осуществить. Вот как, например, изображала события французская газета «Тан»: «Генерал фон Фрич созвал у себя других генералов, для того чтобы вместе с ними наметить планы сопротивления наступлению гестапо. 28 января утром рота рейхсвера заняла помещение дворца под № 64 на Вильгельмштрассе поблизости от канцелярии Гитлера. Этим генерал Фрич хотел показать Гиммлеру, что он готов оказать сопротивление, готов ответить на силу силой... Фрич 30 января, когда ему объявили об отставке, дал понять, что он и не думает подчиняться этому приказу».

Современный западногерманский историк немецко-фашистской армии Б. Мюллер-Гиллебранд еще более безапелляционно утверждает: «Перед лицом агрессивной политики Гитлера их (т. е. генералов. — Г.Р.) совесть не позволяла им ограничиться лишь исполнением своего чисто солдатского долга. Поэтому они в свою очередь оказались в состоянии войны... по отношению к самому Гитлеру и его начальнику главного штаба вооруженных сил»¹².

На самом деле все обстояло иначе. В ряде выступлений перед генералами Гитлер охарактеризовал Бломберга и Фрича как людей, неспособных завершить подготовку вооруженных сил к войне и руководить ими в ходе войны¹³. Фашистский генералитет приветствовал поэтому изменения в верховном командовании и пальцем не пошевелил, чтобы сохранить Бломберга и Фрича на их постах. Гитлер, свидетельствует К. Притцколейт, был даже удивлен раболепным послушанием генералов рейхсвера¹⁴.

Ни о каком сопротивлении Гитлеру не помышляли и смещенные генералы. Характерно, что план реорганизации командования вооруженных сил, осуществленный в феврале 1938 года, был подсказан Гитлеру самим Бломбергом.

Среди фашистского генералитета и видных дипломатов были лица, которые полагали, что лучше не спешить с войной, что предварительно надо к ней основательно подготовиться. Некоторые из них, опасаясь, что Гитлер, вследствие крайнего авантюризма своей политики, не оправдает возложенных на него надежд, установили в 1938 году контакты с правящими кругами Англии, Франции и США в надежде, что последние могут «образумить» Гитлера и направить агрессию фашистской Германии целиком в антисоветское русло. Однако в правящих кругах западных стран совсем не разделяли тревоги ущемленных Гитлером немецких генералов и дипломатов. Там исключали возможность гитлеровской агрессии на запад и опасались поддержкой «оппозиционеров» поколебать положение Гитлера.

Розанов Г. Л. - Германия под властью фашизма (1933-1939)

http://www.katyn-books.ru/library/germaniya-pod-vlastyu-fashizma.html