В октябре 1844 года в третьем часу дня по Итальянскому бульвару шел господин примерно лет шестидесяти, хотя всякий дал бы ему больше. Он шел, задрав нос, сложив губы в сладенькую улыбочку, словно коммерсант, заключивший выгодную сделку, или тщеславный юнец, только что покинувший гостеприимный будуар, — для парижанина такое выражение самый характерный признак довольства собой. При виде старика на лицах зевак, просиживающих целыми днями на бульварах, ради невиннейшего злословия по адресу близких, появлялась улыбка, весьма свойственная жителям Парижа и весьма выразительная в своей иронии, подчас язвительной, подчас сочувствующей, но неизменно оживляющая лица парижан (ведь им приелось все на свете) только при виде особо любопытных экземпляров человеческого рода. Одна ставшая знаменитой острота объяснит читателю и то, какую археологическую ценность представлял из себя этот чудак и те улыбки, которые вспыхивали во всех глазах и как эхо передавались от соседа к соседу.

М о р а л ь

(лат. moralis — нравственный, от mos, множественное число mores — обычаи, нравы, поведение)

Одно из самых ярких произведений этой эпопеи – повесть «Гобсек», сцены из частной жизни ростовщика, гротескный портрет делателя денег из денег.
 

Как-то раз зимою 1829/1830 года в салоне виконтессы де Гранлье до часу ночи засиделись два гостя, не принадлежавшие к ее родне. Один из них, красивый молодой человек, услышав бой каминных часов, поспешил откланяться. Когда во дворе застучали колеса его экипажа, виконтесса, видя, что остались только ее брат да друг семьи, заканчивавшие партию в пикет, подошла к дочери; девушка стояла у камина и как будто внимательно разглядывала сквозной узор на экране, но, несомненно, прислушивалась к шуму отъезжавшего кабриолета, что подтвердило опасения матери.

- Камилла, если ты и дальше будешь держать себя с графом де Ресто также, как нынче вечером, мне придется отказать ему от дома. Послушайся меня, детка, если веришь нежной моей любви к тебе, позволь мне руководить тобою в жизни. В семнадцать лет девушка не может судить ни о прошлом, ни о будущем, ни о некоторых требованиях общества. Я укажу тебе только на одно
* De viris illustribus (лат.) (" О знаменитых мужах") - сочинение римского историка Корнелия Непота (I в. до н. э.).
обстоятельство: у господина де Ресто есть мать, женщина, способная проглотить миллионное состояние, особа низкого происхождения - в девичестве ее фамилия была Горио, и в молодости она вызвала много толков о себе. Она очень дурно относилась к своему отцу и, право, не заслуживает такого хорошего сына, как господин де Ресто. Молодой граф ее обожает и поддерживает с сыновней преданностью, достойной всяческих похвал. А как он заботится о своей сестре, о брате! Словом, поведение его просто превосходно, но, - добавила виконтесса с лукавым видом, - пока жива его мать, ни в одном порядочном семействе родители не отважатся доверить этому милому юноше будущность и приданое своей дочери.
- Я уловил несколько слов из вашего разговора с мадемуазель де Гранлье, и мне очень хочется вмешаться в него! - воскликнул вышеупомянутый друг семьи.- Я выиграл, граф, - сказал он, обращаясь к партнеру.- Оставляю вас и спешу на помощь вашей племяннице.
- Вот уж поистине слух настоящего стряпчего! - воскликнула виконтесса.- Дорогой Дервиль, как вы могли расслышать, что я говорила Камилле? Я шепталась с нею совсем тихонько.
- Я все понял по вашим глазам, - ответил Дервиль, усаживаясь у камина в глубокое кресло,
Дядя Камиллы сел рядом с племянницей, а госпожа де Гранлье устроилась в низеньком покойном кресле между дочерью и Дервилем.
- Пора мне, виконтесса, рассказать вам одну историю, которая заставит вас изменить ваш взгляд на положение в свете графа Эрнеста де Ресто.
- Историю?! - воскликнула Камилла,- Скорей рассказывайте, господин Дервиль.
Стряпчий бросил на госпожу де Гранлье взгляд, по которому она поняла, что рассказ этот будет для нее интересен. Читать далее...

Нарождающаяся буржуазная мораль выступила с признанием равенства всех людей (см. Ф. Энгельс, т. 20, с. 106—07), но лишь в качестве «равенства возможностей» для индивидов как потенциальных свободных предпринимателей. По существу это означало равенство лишь частных собственников.

В борьбе с феодально-христианской моралью буржуазная мораль первоначально выступила под знаком «разумного эгоизма» и «взаимного использования», т. е. основывалась на той иллюзии, что любой человек, добиваясь только собственных «разумных» целей, тем самым способствует благу других и общества в целом.

В классическом буржуазном представлении мораль в целом сводилась к способу достижения индивидом жизненного успеха и счастья. Особенно это характерно для морали эпохи первоначального накопления, где принципом добродетели считался аскетизм усердия и скопидомства и откладывание на будущее наслаждений и наград. Впоследствии этот принцип воздержания проповедовался рабочему классу как путь обретения жизненного благополучия. Однако для рабочего, по словам Ф. Энгельса, «...честность, трудолюбие, бережливость и все прочие добродетели, рекомендуемые ему мудрой буржуазией...», вовсе не являются гарантией того, что они «...действительно приведут его к счастью» (там же, т. 2, с. 265).

В январе 1921 Кабарда и Балкария как административные округа вошли в состав Горской Автономной Советской Социалистической Республики, 4-й съезд Советов Кабардинского округа 10 июня 1921 высказался за образование автономной области. 1 сентября 1921 ВЦИК РСФСР утвердил декрет об образовании Кабардинского АО в составе РСФСР. 2 сентября СНК принял постановление, подписанное В. И. Лениным, об оказании материальной помощи Кабардинскому АО. 25—30 ноября 1921 состоялся Учредительный съезд Советов Кабарды. Во исполнение воли трудящихся Кабарды и Балкарии постановлением ВЦИК РСФСР от 16 января 1922 Балкарский округ был выделен из Горской АССР, объединён с Кабардинским АО, в результате образовалась Кабардино-Балкарский АО.

Благодаря помощи русского и др. народов СССР кабардинский и балкарский народы в годы довоенных пятилеток 1929—1940 совершили переход от патриархально-феодальных форм хозяйства, минуя стадию капитализма, к социализму. Было построено свыше 70 крупных промышленных объектов. Промышленное производство в 1940 увеличилось по сравнению с 1913 в 152 раза. В 1934 колхозы объединили 99,5% крестьянских хозяйств. За 1932 по сравнению с 1913 на 68% возросли посевные площади. 3 января 1934 Кабардино-Балкария за успехи в сельском хозяйстве награждена орденом Ленина. Из аграрной колониальной окраины Кабардино-Балкария превратилась в индустриально-аграрную республику. Осуществлялась культурная революция: к 1940 в основном ликвидирована неграмотность, создана письменность, в значительной степени исчезли бытовавшие ранее родовые и феодальные пережитки; выросли национальные кадры рабочего класса и интеллигенции; созданы вузы, научные и научно-исследовательские учреждения, клубы. Социалистические преобразования внесли коренные изменения в семейный и общественный быт. Активным строителем новой жизни стала раскрепощенная женщина-горянка. По конституции СССР 1936 Кабардино-Балкарская АО преобразована в Кабардино-Балкарскую АССР. Чрезвычайный 10-й областной съезд Советов Кабардино-Балкарии 24 июня 1937 принял конституцию республики.

Страх перед социализмом. Дело в том, что многие интеллигенты, даже которые считают исторической необходимостью смену капиталистической системы социалистической, боятся трудностей переходного периода. Они вполне искренно желают мировой победы социализма, но их тревожит вопрос о собственной будущности в период великого социалистического переворота. Сердце их отвергает то, что утверждает их разум. В теории они социалисты, на практике своим поведением они поддерживают капиталистический строй. Таким образом, само существование Советского Союза является для них постоянным напоминанием о непрочности их бытия, постоянным укором двусмысленности их собственного поведения. Существование Советского Союза служит для них отрадным доказательством того, что в мире разум еще не уничтожен; в остальном же они его не любят, скорее - ненавидят.

 Желанный "террор". По этим причинам они с удовольствием, даже не признаваясь себе в этом, пользуются всяким случаем, чтобы придраться к Советскому Союзу. "Загадочность" троцкистских процессов дала им желанный повод поиронизировать над Советским Союзом и заклеймить в блестящих статьях мнимый произвол суда. "Террор", обнаружившийся в Советском Союзе, доказал им, к их вящему удовольствию, что Союз в основном не отличается от фашистских государств и что, таким образом, они поступали правильно, не поддакивая Союзу. Этот "террор" оправдал их нерешительность и вялость в глазах их собственной совести. "Деспотизм" Советского Союза явился для них желанным плащом, под которым они скрыли свою духовную наготу.

 Никакой неожиданности. В Советском Союзе это никого не удивило. Впечатление, произведенное процессом Зиновьева, не испугало советскую юстицию, и она не побоялась назначить второй троцкистский процесс. Польза, которую мог принести в внутриполитическом отношении этот процесс, эта публичная чистка собственного дома накануне войны, с избытком возмещала возможное снижение морального престижа Советского Союза в глазах неавторитетных иностранных критиков.

 Участие автора в процессах. С процессом Зиновьева и Каменева я ознакомился по печати и рассказам очевидцев. На процессе Пятакова и Радека я присутствовал лично. Во время первого процесса я находился в атмосфере Западной Европы, во время второго - в атмосфере Москвы. В первом случае на меня действовал воздух Европы, во втором - Москвы, и это дало мне возможность особенно остро ощутить ту грандиозную разницу, которая существует между Советским Союзом и Западом.

 Впечатления от процессов за границей. Некоторые из моих друзей, люди вообще довольно разумные, называют эти процессы от начала до конца траги-комичными, варварскими, не заслуживающими доверия, чудовищными как по содержанию, так и по форме. Целый ряд людей, принадлежавших ранее к друзьям Советского Союза, стали после этих процессов его противниками. Многих, видевших в общественном строе Союза идеал социалистической гуманности, этот процесс просто поставил в тупик; им казалось, что пули, поразившие Зиновьева и Каменева, убили вместе с ними и новый мир.

 В Западной Европе - одно. И мне тоже, до тех пор, пока я находился в Европе, обвинения, предъявленные на процессе Зиновьева, казались не заслуживающими доверия. Мне казалось, что истерические признания обвиняемых добываются какими-то таинственными путями. Весь процесс представлялся мне какой-то театральной инсценировкой, поставленной с необычайно жутким, предельным искусством.

 В Москве - другое. Но когда я присутствовал в Москве на втором процессе, когда я увидел и услышал Пятакова, Радека и их друзей, я почувствовал, что мои сомнения растворились, как соль в воде, под влиянием непосредственных впечатлений от того, что говорили подсудимые и как они это говорили. Если все это было вымышлено или подстроено, то я не знаю, что тогда значит правда.

 Проверка. Я взял протоколы процесса, вспомнил все, что я видел собственными главами и слышал собственными ушами, и еще раз взвесил все обстоятельства, говорившие за и против достоверности обвинения.

 Маловероятность обвинений против Троцкого. В основном процессы были направлены, прежде всего, против самой крупной фигуры - отсутствовавшего обвиняемого Троцкого. Главным возражением против процесса являлась мнимая недостоверность предъявленного Троцкому обвинения. "Троцкий, - возмущались противники, - один из основателей Советского государства, друг Ленина, сам давал директивы препятствовать строительству государства, одним из основателей которого он был, стремился разжечь войну против Союза и подготовить его поражение в этой войне? Разве это вероятно? Разве это мыслимо?"

 Вероятность обвинений против Троцкого. После тщательной проверки оказалось, что поведение, приписываемое Троцкому обвинением, не только не невероятно, но даже является единственно возможным для него поведением, соответствующим его внутреннему состоянию.

1

Летним полднем молодому художнику Сергею Шумилину позвонили по телефону из газеты и сказали, чтобы он зашел в редакцию договориться об одном деле. Художник бросил рисовать, помыл руки, сунул в карман гимнастерки карандаши с блокнотом и вышел на улицу.

В магазинных окнах были выставлены портреты Ленина в красных рамочках из кумача, и повсюду бросались в глаза надписи: "Да здравствует Третий Коммунистический Интернационал!"

Сергей, заглядывая в окна, думал, что - вероятно - фотографии очень правильно передают черты Ленина, без отклонений, но художник мог бы тоньше, уловить особенности лица, живость движений, и хорошо было бы порисовать когда-нибудь Ленина с натуры.

В редакции Сергею сказали:

- Вот какое хотим мы дать вам поручение.

На конгресс Коминтерна съезжаются иностранные делегаты. Отправляйтесь во Дворец труда, там они сегодня соберутся. Зарисуйте кого-нибудь из делегатов. Согласны?

- Хорошо.

- А завтра мы дадим вам пропуск на открытие конгресса, можете рисовать любого делегата и, если увидите, Ленина...

В книге запечатлена эпоха великих социальных переворотов в общественной жизни - Первая мировая война, Октябрьская революция, война гражданская. Место интеллигенции в великом народном движении, революция и гуманизм, революция и искусство - вот что волнует автора этого замечательного романа.

Константин Александрович Федин — автор книг, вошедших в золотой фонд советской литературы.

 Константин Федин

Города и годы

У нас было все впереди, у нас не было ничего впереди.

Чарльз Диккенс

Что касается вина, то он пил воду.

Виктор Гюго

Глава о годе, которым завершён роман

Речь

— Дорогие соседи, добрейшие обыватели, почтенные граждане! Я высунулся из окна с заранее обдуманным намерением: мне скучно, дорогие соседи, меня грызет тоска, почтенные граждане, сердце мое ссохлось и свернулось штопором, как лимонная корка на раскаленной солнцем мостовой.

Почтенные обыватели! Это верно, что на дворе тысяча девятьсот двадцать второй год.

ДРАГОЦЕННОЙ ДЛЯ РОССИЯН ПАМЯТИ
НИКОЛАЯ МИХАЙЛОВИЧА
КАРАМЗИНА
сей труд, гением его вдохновенный, с благоговением и благодарностию посвящает

АЛЕКСАНДР ПУШКИН

КРЕМЛЕВСКИЕ ПАЛАТЫ
(1598 года, 20 февраля)

Князья   Шуйский   и   Воротынский  .

Воротынский
Наряжены мы вместе город ведать,
Но, кажется, нам не за кем смотреть:
Москва пуста; вослед за патриархом
К монастырю пошел и весь народ.
Как думаешь, чем кончится тревога?

Шуйский
Чем кончится? Узнать не мудрено:
Народ еще повоет да поплачет,
Борис еще поморщится немного,
Что пьяница пред чаркою вина,
И наконец по милости своей
Принять венец смиренно согласится;
А там — а там он будет нами править
По-прежнему.

Воротынский
       Но месяц уж протек,
Как, затворясь в монастыре с сестрою,
Он, кажется, покинул все мирское.
Ни патриарх, ни думные бояре
Склонить его доселе не могли; Читать далее...